Мокам что-то беспрестанно бормотал, подбадривая себя. Он ни капельки не верил, что белое знамя защитит тех, кто столь долго и упорно досаждал чалдарянам.

Сам Нассим вполне доверял Мадуку из Хульса, но ведь кроме командора были и другие. Быть может, Роджерт дю Танкрет, несмотря на свое пошатнувшееся положение, вздумает укрепить позиции, не дав Братству и отступникам с востока заключить сделку.

Волновался Гора напрасно. Командор молча продемонстрировал свою власть над Геригом. К нему успели переметнуться почти все люди Черного Роджерта, и дю Танкрету оставалось лишь скулить и гневно жаловаться на несправедливость.

Мадук из Хульса внимательно выслушал старого генерала и задал дельные вопросы. Еще на службе у главнокомандующего он держал ушки на макушке и теперь сразу понял, чем грозит ситуация в Идиаме. Командор знал, на что способен эр-Рашаль аль-Дулкварнен, а еще знал об анса и Идиаме гораздо больше, чем рассчитывал Нассим.

Ализарин надеялся, что его собственные воины не возненавидят своего командира за сделку, которая так смахивала на очередное предательство.

Юный Аз, конечно, совсем не обрадовался, хотя и сказал, что все понимает.

Нельзя было отрицать, что у правоверных нет ни знаний, ни силы, чтобы справиться с эр-Рашалем, если тот все же воскресит демонов. А вот Правоверные и лорд Арнмагил, Убийца Богов, уже доказали, что могут без труда одолеть могучие и злобные Орудия.

Брат Свечка придавил вошь, потом еще одну и еще одну (уже с остервенением), а потом объявил:

– Начинаю понимать, как некоторые люди становятся душегубцами.

Вши ли, люди ли – разница невелика, а люди к тому же причиняют гораздо больше огорчений. Если убить надоеду, унимается нестерпимая злость, чуть стихает царящее внутри безумие и хотя бы одна причина для расстройства пропадает навечно.

Кедла не стала возражать. Потянувшись за персиком, она поморщилась. После той тяжелой ночи, когда они заманили праман в засаду, разболелись старые раны. Донимала нога. Но разве Кедла Ришо, прославленная Вдова, кровожадная мстительница и глава Правоверных, могла сидеть без дела? Разумеется, нет, поэтому и выздороветь до конца ей никак не удавалось. Кедла всем говорила, что ей нравится местная теплая погода – в холодном климате нога болела еще сильнее. Брат Свечка поражался, что кому-то пришлась по вкусу эта раскаленная душегубка.

– Ну что, совершенный, теперь жалеете? – спросила Вдова.

– Пожалел еще тогда, когда «Егоза» только-только вышла за терлиагский волнолом.

– Значит, чистилище вы уже отработали. Пристроят теперь вашу тощую задницу по правую руку от Господа – между Ним самим и Аароном.

Кедла намеренно богохульствовала, но Свечка на приманку не клюнул.

– Дай мне спокойно похандрить и себя, бедного, пожалеть.

Вошел один из арнгендских мальчишек и объявил:

– Благородная госпожа, вас желает видеть тот генерал. Горт.

Кедла взмахнула рукой, и юнец вышел.

– Слыхали? Я теперь благородная госпожа.

– Он и своего дружка за госпожу почитает.

Учитывая, какие отношения связывали Кедлу и Надежду, чуть было не разразилась ссора, но помешало появление главнокомандующего.

– Снова грызетесь? – спросил Горт.

Главнокомандующий, глаза которого не успели приспособиться к полумраку шатра, подслеповато вглядывался в старика с девушкой.

– Все еще, – отозвался совершенный.

– Больше-то воевать не с кем, – проворчала Кедла. – Предводитель Войска Праведных упорно не дает нам делать то, зачем мы сюда явились.

– Тогда у меня для вас добрые вести. Можно присесть?

– Если вести и правда добрые, то хоть на коленки мне садитесь.

– Я уж их отполирую до блеска.

Свечка поразился, да и Кедла тоже: ляпнула, не подумав, а ведь главнокомандующий и не думал скрывать и тем более стеснять своего интереса к Вдове именно как к женщине.

Совершенный решил, что Кедлу внимание Горта и занимает и смущает. С монахом она такое обсуждать не могла. Из женщин Вдова сходилась лишь с Надеждой. Свечка подумал, что Надежда посоветовала бы Кедле воспользоваться подвернувшейся возможностью. Сама демоница явно не признавала единоженства. Свечка теперь догадывался, кем именно Надежда была в своем пантеоне.

– Я ездил в Шартель, – поведал им главнокомандующий, – пообщался со своим старинным дружком. Пили, байки травили о прошлых делах, с друзьями тогдашними встретились. Так с солдатами и бывает, когда долго не видятся. – В голосе его сквозило разочарование. – Изменился он. И всегда-то был серьезен, что твой молоток, а теперь все друзья за него волнуются. Будто он стал лучшим в мире полководцем, но при этом все человеческое отринул.

– Ходят слухи, что его коснулась Ночь, – сказала Кедла.

– Тут уж сомнений никаких. С ним теперь и другие трутся – вроде него самого. Хотя стоит признать, некоторые ого-го! Взять хоть Эви и Старицу! Ожившая мечта любого прыщавого юнца.

– Думаю, с Старицей мы встречались, – не выдержал брат Свечка.

– Вот как? Неужели? – удивился Горт.

– Главнокомандующий, сначала со мной флиртуете, а потом вам хватает наглости других женщин расписывать?

Тут уж удивился Свечка. Наверное, и Кедлу собственные слова удивили, но логика в них была.

– Ваша правда. – Горту хватило ума понять, что оправдываться не стоит. – Значит, я своего дружка и спросил: чего это мы тут торчим. Он не очень-то рад таким воякам, потому что управлять нами не может. Я в нем эту перемену заметил, большую перемену – он теперь всем хочет управлять. На тех, кто не подчиняется, смотрит, как совершенный на вошь, – мол, паразиты проклятые.

Кедла проворчала что-то в том духе, что уж она покажет этому болвану, кто тут паразит, дайте только поближе подобраться.

– Вы так лучше не говорите, – мрачно одернул ее Горт. – Услышит и воспримет всерьез. Разные уроды на его жизнь покушались, после этого он чувство юмора и вовсе растерял. Хотя и до этого был не больно-то весельчак.

– Так что же? – Свечка решил напомнить про причину визита.

– Он не против, если мы отправимся на восток и поможем удерживать земли между Геригом, Кладезем Дней и Мегаэдой, чтобы подкрепление из Люсидии не прошло.

– Но ведь люди Индалы вроде бы заперты в Шамрамди.

– Так и есть. При желании можно к осаде примкнуть. Под командованием тамошних капитанов.

Не успела Кедла выразить свое недовольство, как брат Свечка ее опередил: