же чуть не загубил. Видар садится на широкую балюстраду, свешивая ноги вниз.

Шальная мысль снова начинает зудеть в закоулках мозга.

«Доведи дело до конца. Спрыгни. Мучения кончатся. Завтра вас похоронят вместе. Давай, хоть раз доведи дело до конца!»

Видар крепко сжимает пальцами бетон, стараясь прогнать голос внутри собственной головы. И мысль уже не кажется безумной. Нужно всего лишь срезать Метку.

Он быстро расстегивает рубашку. Метка разгоралась теплом. Видар прикладывает ладонь, а затем начинает расчёсывать кожу. С силой. Желая содрать её собственными пальцами.

Это правильный выход. Всю свою жизнь он положил ради других, стараясь находить выгоду и для себя. Пока в итоге его собственная выгода — не растворилась. Для чего ему быть Истинным Королём без Королевы? Для чего жизнь без родственной души? Он принесёт только разрушения, обезумев от горя. Он уже сеял раздор, и уже пожинал его плоды. Кровавый Король, чьё чёрствое сердце качает только отрицательные эмоции, чья кровь и душа чернее малварской ночи. И место ему в такой же чёрной, беспросветной мгле могилы.

И когда Видар набирает в грудь побольше воздуха, чувствуя под ногтями кровь, чьи-то сильные руки сдёргивают его на пол, отшвыривая к стене.

Горло обжигает приторно-сладким вкусом дурман-зелья. Накативший туман принимает её облик.

Видар чувствует прикосновение холодного ветра к своим щекам.

— Видар, посмотри на меня, — голос Эсфирь затягивает пустоту внутри. — Да, вот так.

Пыль василька растворяется в яркой синеве радужки. Теперь там бушует опасное море удушающих эмоций с проблеском надежды. Видар заворожённо тянется к ней руками, укладывая их под скулы, поглаживая большими пальцами щёки.

Он не осознаёт, что её нет рядом, что он гладит воздух. Не может вынырнуть из морока и понять, что всего в нескольких шагах от него стоят Себастьян, Изекиль и Файялл, что пошли на крайне необдуманный поступок, не зная, что он за собой повлечёт. Из рук последнего выпадает пустая откупоренная баночка дурман-зелья.

— Эсфирь, — подушечки пальцев нежно поглаживают кожу, очерчивая контур скул, носа, бровей, губ. — Ты пришла…

— Ты звал, — она кривит уголки губ в нежной улыбке. — Видар, заставь трещины в земле стягиваться.

— Я хочу быть с тобой. Я…

— Ты будешь. Но не таким путём. Позволь земле излечиться. Позволь мне излечиться вместе с ней.

— Ты не понимаешь, инсанис. Ты так много не понимаешь, — голос срывается на едва улавливаемый шёпот. — Я — чудовище. Я не могу… Мне нужно… Разве ты не видишь? Неужелитыне видишь?!

Руки спадают вниз безвольными плетями, он отворачивает голову в сторону, мечтая вжаться в стену и раствориться в ней. Он снова принимается терзать ногтями Метку, откидывая в сторону полы рубашки с алеющим пятном.

Её ладонь ложится поверх руки. Видар замирает, глядя в разноцветные радужки. Они отражали неистовую боль, вой, крик, страх… Они отражали его собственный взгляд.

— Не отнимай у нас ещё один шанс, Видар.

— Моя инсанис… моя ведьма… моя королева…

Он медленно облизывает губы, жадно впитывая каждое движение девушки вплоть до размеренного дыхания.

— Ты не чудовище, Видар. Ты — Кровавый Король. Нет такого случая, чтобы ты не нашёл выгоду для себя, для нас. Так сделай это. Найди выгоду.

— Эсфирь…

— Я люблю тебя, Видар…

— Нет… нет… не оставляй меня одного с этим чувством! Не смей!

Видар хочет потянуться к ней, но ведьма опережает. Он оставляет на потном лбу ледяной поцелуй, а затем растворяется, будто никогда и не было.

Король с силой ударяется затылком о стену, а затем, стиснув зубы до противного скрипа, излечивает себя — каждый шрам, скол, выемку от лунки ногтя. Раны затягиваются, а вместе с тем, и земля получает новый шанс на жизнь.

Он слышит судорожный выдох справа от себя. Медленно переводит взгляд на затаившихся друзей.

По щекам Изекиль текут слёзы.

Это зрелище заставляет Видара подорваться, но Баш и Фай опережают его, предлагая помощь.

— Всё хорошо, Изи. Я в норме, — и Видару хочется обнять её, при этом сильно ударив себя.

Такой он: хреновый король, друг, муж. Разочарование собственной семьи и страны. Потерявший веру. Любовь. Себя.

— С возвращением, брат, — Файялл похлопывает друга по плечу.

— Ты здорово нас напугал, — Себастьян дёргает уголком губы, пытаясь дружелюбно улыбнуться, но выходит ужасно.

Изекиль срывается вперёд, закрывая Видара в кольцо собственных рук. Она утыкается лбом в плечо, чувствуя, как он делает тоже самое. Рваное дыхание Видара паразитирует на коже шпионки. Файялл и Себастьян закрывают их обоих в ещё одно кольцо объятий, таких важных и нужных королю. Лишь бы он почувствовал себя живым, хотя бы на мгновение.

— Мы все знаем, что ты не тот, кем себя вообразил, — глухо шепчет Изекиль. — Твой народ знает, что ты всё делаешь ради них. Они поддерживают тебя. Мы поддерживаем тебя. И будем идти за тобой столько, сколько потребуется.

Видар в ответ лишь неловко ухмыляется, плотно сжимая губы. Перестань он себя контролировать — ничто не удержало бы от необдуманных слов и последствий.

— Завтра, — с губ Видара срывается одно единственное слово — охрипшее, кровавое, изломанное.

— Что? — Файялл отходит назад первым.

За ним — Себастьян. Изекиль же продолжает держать Видара, ей кажется, ослабь она хватку, то он сразу же повалится вниз, пробив свинцовым телом несколько этажей.

— КоронацияЭсфирь. Завтра.

Он не может найти сил и произнести «похороны». Он вообще ничего не может, кроме как слушать взволнованный стук сердца Изекиль и тонуть в собственной боли под его нервное биение.

42

«И сойдёшь с ума от того, что будут видеть твои глаза»

Библия, Второзаконие, 28:34

Солнечный свет не беспокоит Видара только по одной причине — он самолично опустил мрак на всю страну. Точно такой же, что царил в его душе.

Его грудь едва заметно вздымалась, но на самом деле он прилагал невероятные усилия, чтобы просто заставить себя дышать.

Видар скользит взглядом в сторону Паскаля Бэриморта — короля Пятой Тэрры, что стоял недалеко от него. Края королевского мундира трепал тёплый ветер, а сам король слепым взглядом гипнотизировал постамент для гроба перед склепом семьи Видара.

Холодная усмешка застревает в лицевых мускулах.

Паскаль выглядел убитым. Растерзанным. Мёртвым.

Видар знал, что ему пришлось пройти: вернувшись в родной дом — Паскаль едва не распрощался с рассудком. Как только королева-консорт Адель узнала о смерти мужа, она покончила с собой, сбросившись с одной из башен замка. Но Паскаль хоронил не двоих. Троих: любимого брата, его красавицу жену и… нерождённого племянника.

Сегодня молодой король, задыхаясь от боли, хоронил сестру. И только от его вида Видару становилось легче дышать. Эти эмоции