class="p1">– Да, мама, он уже идет, – Педро подмигнул другу из-за спины разволновавшейся матери. – Но только не мучь юного гранда салатами и десертом. После морских приключений он в рот не берет ни сладкого, ни жирного. Мы поедим суп и пойдем.

– Без курицы я вас никуда не отпущу, – грозно заявила донья Клара. – Она вовсе не жирная, весь жир я срезала собственными руками. По тарелке супа и по куску курицы, а потом можете убираться в свой «Белый лев» и портить вкус домашней еды каким-нибудь вульгарным седлом барашка.

– Жалкий хвастун! – Сантьяго толкнул в бок приятеля, усаживаясь за стол рядом с ним. – Уже успел рассказать про наши пиршества.

– Кто бы говорил, – ответил ему таким же толчком Педро. – Барбаросса, море, пороховой дым, пираты с оскаленными зубами. Тут я вытаскиваю меч, замахиваюсь и одновременно даю ему, Барбароссе то есть, пинка под зад, он кубарем летит вниз со шканцев, а я с мечом наперевес мчусь за ним и…

Пепита прыснула от смеха.

– Да что ты такое говоришь, негодяй? – вскричал Сантьяго. – Когда ты от меня это слышал?!

– Мальчики, не ссорьтесь. – Донья Клара зачерпнула большим половником в супнице и налила каждому полную тарелку ароматного бульона с круглыми пятнышками жира и оранжевыми монетками моркови.

– Ешь, Санти. И вспомни, сколько раз я учила – не разговаривайте во время еды.

– Ладно, дружок, – пробурчал Сантьяго, – я тебе еще припомню шканцы.

Когда они вышли на улицу, ночь, будто грозовая туча, покрыла собой Кадис, редкие фонари не рассеивали темноту.

– Я получил подтверждение словам Хорхе, – произнес Сантьяго. Ребячливое настроение покинуло его сразу за порогом квартиры семейства Сидония, где все еще царило его беззаботное детство.

– Источник надежный? – спросил Педро.

– Надежнее некуда – мой отец.

– Ого! Значит, у него есть свежие сведения?

– Нет, он знает не больше нашего. Главное, что сведения совпадают.

– Ох, с каким удовольствием я взял бы за горло этого старого содомита и вытряс из него все, что он знает.

– Боюсь, больше ему нечего рассказать, иначе бы он давно послал весточку. Гонсалес хоть и пыжится, но толком тоже ничего не знает. Аделберто, вот кто меня заботит! Он исчез сразу после первой встречи и с тех пор не появляется. Прячется от меня, подлец, специально прячется. Поверь, у меня чешутся руки задать ему хорошую взбучку. Давай навестим его прямо сейчас.

– Давай, – немедленно согласился Педро.

– Об одном тебя предупреждаю, напротив живет проститутка, которая постоянно выставляет свои прелести в окно. Я видеть ее уже не могу. Ни ее, ни какую другую, за последние дни перед моими глазами промелькнуло слишком много этого добра. Если она снова ко мне обратится, я не выдержу и наговорю грубостей.

– Судя по раздражению, мальчик ее уже попробовал? – спросил Педро, пытаясь подражать интонациям и голосу матрониты.

– Иди к черту со своими убогими шутками, – огрызнулся Сантьяго.

– И шутки и не шутки – у Бога, – ухмыльнулся Педро, – а вот натужная серьезность, она точно от черта. Ладно, ладно, если она снова попробует тебя улестить, я начну молиться во весь голос и спасу твою душу от грехопадения во гнев.

В окошке проститутки горел свет, но ставни были прикрыты.

– Многие сомнения в сердце человеческом, – не без малой доли ехидства процитировал Педро, – а исполнится желание Божье.

Не ответив, Сантьяго постучал в дверь Аделберто. Тишина. Сантьяго снова постучал. Опять тишина. Потеряв власть над собой, он повернулся к двери спиной и забарабанил изо всех сил каблуком сапога.

– Кто здесь безобразничает? – раздался из-за двери голос Аделберто.

– Сантьяго де Мена, – прорычал взбешенный гранд. – Открывай, наконец, мне надоело тебя разыскивать!

Дверь распахнулась, Аделберто стоял со свечой в одной руке и обнаженным мечом в другой.

– А я уже собрался угостить безобразника парочкой добрых ударов, – проворчал он. – Заходите, гранд. Кто это с вами?

– Мой друг, Педро Сидония.

– Вы благоразумно поступили, послушавшись моего совета, – меняя тон, сказал он. – Я слышал, в прошлый раз у вас были неприятности?

– Неприятности были у того, кто посмел на меня напасть, – ответил Сантьяго, заходя в дом. – Что тебе удалось узнать про Фердинанда?

– К сожалению, ничего, – ответил Аделберто после того, как тщательно запер двери.

– Меня интересуют все известные тебе подробности об исчезновении мальчиков в Кадисе, – продолжил Сантьяго. – Кто может стоять за этим? В прошлый раз ты упоминал губернатора.

– Я упоминал губернатора? – с возмущением вскричал Аделберто. – Да вы с ума сошли! Не говорил я ничего подобного, да и не мог говорить.

Педро как тигр прыгнул на Аделберто, приставил к его груди лезвие меча, а левой рукой сжал горло.

– Послушай, ты, – зарычал он, – торговец надгробиями. Подбирай слова, когда обращаешься к благородным людям.

Он отпустил на мгновение горло Аделберто, отвесил ему звонкую пощечину и тут же снова сжал пальцы вокруг кадыка.

– Сегодняшним вечером жизнь предоставляет тебе две возможности, – продолжил Педро, – или получить за сведения деньги, или остаться с перерезанной глоткой. На благородных сеньоров никто не подумает, у тебя хватает сомнительных клиентов. Ты страшно разозлил меня тем, что прятался от нас, и я с большим удовольствием пущу тебе кровь.

– Горло отпустите, – прохрипел Аделберто.

Педро убрал руку.

– Вы себя ведете не как родовитые идальго, а как разбойники с большой дороги! – потирая горло, вскричал Аделберто.

– Попридержи язык, когда говоришь о благородных людях!

– Но тогда я не смогу произнести ни одного слова! Сведения, которые вы от меня требуете, касаются именно благородных людей.

– Не увиливай, – потребовал Сантьяго. – Рассказывай, что знаешь. Педро, спрячь меч.

– Хорошо, слушайте, – произнес Аделберто, когда Педро спрятал меч в ножны и встал возле Сантьяго. – Прямых улик нет. И фактов нет. Но есть некая совокупность обстоятельств, по которой можно предположить… Да, нити уходят наверх. Кто-то весьма влиятельный задает тон, и за ним выравнивают ряд сошки помельче.

– Так это все-таки губернатор?

– Не могу подтвердить. Но и отрицать не могу. Разбирайтесь сами, уважаемые сеньоры. И на меня не ссылайтесь, если попадете под пытку. Я от всего откажусь.

Они медленно шли через «веселый квартал», а Сантьяго буквально кипел от гнева.

– Черт побери, чем занимается святая инквизиция? Охотится за мифическими колдунами, жжет на кострах невинных людей, а содомиты спокойно вершат свои грязные делишки. Чем содомия лучше колдовства, ведь и тех и других Писание велит убить?! Но колдунов или тех, кого только подозревают в колдовстве, безжалостно преследуют, а содомиты наслаждаются жизнью. Скажи, Педро, разве разврат не есть вероотступничество? Почему святой трибунал Кадиса позволяет существовать «веселому кварталу», почему благочестивые отцы мирятся с этой скверной?

– А ты бы хотел увидеть на