затем Сунь У-куну и Чжу Ба-цзе. Убедившись в том, что У-цзин делает все, как полагается монаху, Сюань-цзан пожаловал ему монашеское имя Ша-сэн.

– А теперь, не теряя времени, – сказал Хуэй-ань, – давайте сооружать священный корабль.

У-цзин снял с шеи черепа, из веревки сделал магический круг и в середину положил тыкву. После этого он пригласил Сюань-цзана взойти на корабль. Усевшись, Сюань-цзан почувствовал себя так, как на настоящей лодке. Чжу Ба-цзе и У-цзин сели по сторонам, поддерживая своего учителя. Сунь У-кун следовал за ними на облаках, ведя за собой коня-дракона. Выше всех находился Хуэй-ань, охраняя их. Наконец-то Сюань-цзану удалось легко и свободно, при попутном ветре, переправиться через мертвые воды реки Сыпучих песков.

Корабль летел, как стрела, и очень скоро они достигли противоположного берега. Здесь они благополучно высадились, даже не замочив ног и не испачкав одежды.

Когда учитель и его ученики уже стояли на земле, Хуэй-ань, взяв с собой тыкву, на священном облаке исчез из виду. В тот же момент девять черепов превратились в девять воздушных потоков и бесследно исчезли.

Сюань-цзан почтительно поклонился вслед удалившемуся Хуэй-аню и совершил поклоны бодисатве.

Однако о том, что случилось в дальнейшем с паломниками за священными книгами, вы узнаете из следующей главы.

Глава двадцать третья,

повествующая о том, как Сюань-цзан не нарушил основ учения и как испытывали четырех подвижников в твердости веры

Из этой главы вы узнаете о путях паломничества за священными книгами, путях, которые связаны с исполнением основного долга паломников.

Вернемся, однако, к нашим путникам, которые теперь уже вчетвером, познав вечную Истину и покинув суетный мир, пройдя через море страсти и реку Сыпучих песков, беспрепятственно продвигались дальше, по дороге на Запад. По пути им пришлось преодолеть множество покрытых растительностью гор, где протекали голубые реки, взор их не в силах был охватить широких просторов полей и цветов. Однако время летело быстро, и незаметно подошла осень.

Сделал красными горные дали

Кленов пышных осенний наряд,

Хризантем лепестки опадали…

Из кустарников, полный печали,

Реже слышался стрекот цикад.

Вянул лотос, цветы увядали,

Мандаринов густел аромат,

В небе бледном, построившись в ряд,

Стаи диких гусей улетали…209

И вот однажды вечером Сюань-цзан сказал:

– Ученики мои, время уже позднее, не поискать ли нам место для ночлега?

– Вы не совсем правы, учитель, – возразил Сунь У-кун. – Ведь не зря говорится, что монах должен питаться под открытым небом и спать на росе и на инее. Для него любое место должно быть домом. Поэтому не стоит говорить об удобном ночлеге.

– Ну, дорогой брат, – вступил в разговор Чжу Ба-цзе. – Ты идешь налегке, так тебе и дела нет до того, что другие падают от усталости. После того как мы переправились через реку Сыпучих песков, мне очень трудно было карабкаться с моей ношей по горам. Вот мученье было! Непременно нужно найти сейчас какое-нибудь жилье, поесть, чаю попить и отдохнуть немного.

– Дурень ты! – сказал на это Сунь У-кун. – Да ты никак ропщешь. Боюсь, что не видать тебе больше такой спокойной жизни, как в деревне Гаолаочжуан, где ты, можно сказать, прозябал, а не стремился к высшему счастью. Поэтому тебе сейчас трудновато. Но, если хочешь отрешиться от мира и стать монахом, смирись с трудностями и лишениями. Только тогда ты сможешь считать себя настоящим учеником Танского монаха.

– Дорогой брат! – воскликнул Чжу Ба-цзе. – Подумай сам, сколько весит этот груз !

– С тех пор как ты и Ша-сэн присоединились к нам, – сказал Сунь У-кун, – я не носил груза. Откуда же мне знать, сколько он весит?

– Так вот, прикинь, сколько весит груз, который мне приходится нести, – сказал Чжу Ба-цзе. – Мне одному тяжело все это таскать. Выходит, ты один ученик, а я просто носильщик.

– Ты с кем разговариваешь, Дурень? – с улыбкой спросил Сунь У-кун.

– С тобой, дорогой мой брат, – отвечал Чжу Ба-цзе.

– Зря ты завел этот разговор, – сказал Сунь У-кун. – Я отвечаю за жизнь учителя, а вы с Ша-сэном должны заботиться о вещах и коне. Если же вы не будете проявлять должного усердия, вам придется попробовать моего посоха.

– Дорогой брат, – сказал Чжу Ба-цзе, – тебе не следовало бы так говорить. Ведь драка – это насилие над другими. Я знаю, что по натуре ты горд и заносчив и не станешь, конечно, нести вещи. Но ведь у нас есть сильный конь, на котором едет всего один человек. И если бы ты навьючил на этого коня несколько вещей, это было бы проявлением братского чувства с твоей стороны.

– А знаешь ли ты, что это не простой конь, – сказал Сунь У-кун. – Это – конь-дракон, сын Царя драконов Западного моря Ао-жуна, третий наследный принц. За то, что он устроил пожар во дворце и сжег драгоценности, отец обвинил его в сыновней непочтительности и нарушении законов неба. Только по милости бодисатвы Гуаньинь ему удалось спасти свою жизнь. После этого он долго ждал в ущелье Орлиной печали прихода учителя. Наконец туда явилась бодисатва Гуаньинь, которая избавила его от чешуи и рогов и вынула у него из-под подбородка жемчужину мудрости. Только после этого он превратился в того коня, которого ты видишь перед собой, и выразил готовность служить учителю верой и правдой и везти его в Индию на поклонение Будде. У каждого из нас своя судьба, а на коня сердиться и не думай.

– Неужели это конь-дракон, дорогой брат? – спросил Ша-сэн.

– Да, это конь-дракон, – подтвердил Сунь У-кун.

– Дорогой брат, – сказал тогда Чжу Ба-цзе, – еще в старину говорили, что «Дракон обладает способностью собирать тучи и напускать туман, разрыхлять землю и вздымать песок, что он обладает сверхъестественной силой, может сворачивать горы и сдвигать хребты, обращать вспять реки и баламутить моря». Чем же объяснить, что наш дракон идет так медленно?

– Если хочешь, чтобы он двигался быстрее, я могу заставить его сделать это, – сказал Сунь У-кун, – вот, смотри.

И Великий Мудрец сжал свой посох. В тот же момент во все стороны разлетелись сияющие облака. Увидев посох в руках Сунь У-куна, конь подумал, что тот собирается его бить и, испугавшись, помчался во весь дух, только ноги сверкали. Сюань-цзан от неожиданности выпустил из рук поводья. Конь, почувствовав свободу, понесся сломя голову и замедлил шаг только тогда, когда взлетел на хребет и подбежал к обрыву. Едва придя в себя, Сюань-цзан осмотрелся и увидел впереди сосновую рощу, а в ней