— Сердце мое — любимый мой…

— Дуня! — крикнул он. — Ты где?

— Во Франкфурте, в аэропорту, в отделении военной полиции…

— В отделении военной полиции?

Из Франкфурта донеслись всхлипывания. Затем:

— Я улетаю в Америку, дорогой…

Томас плюхнулся в кресло:

— Ты — что?

— Мой самолет улетает через десять минут… Ах, я так несчастна… Но речь идет о моей жизни. Они убьют меня, если я останусь здесь…

— Убьют тебя, — глупо повторил Томас. В комнате появился Бастиан, что-то мурлыча, подошел к стенному бару и налил себе немного виски. Тем временем Томас слушал Дунин голос:

— Они присылали мне письма с угрозами, они напали на меня, чуть не задушили, они сказали, что убьют меня за то, что я не вернулась домой, американцы говорят то же самое!

— Американцы тоже?

— Не то, что ты имеешь в виду! — истерически прокричал голос из Франкфурта. — Я улетаю в Америку по распоряжению Госдепартамента, там безопасно… Мой муж — он все же советский генерал, не забывай это…

— Дуня, почему ты мне обо всем не рассказала?

— Не хотела подвергать тебя опасности. И мне запретили с кем-либо говорить… — она строчила как из пулемета. У Томаса закружилась голова. Дуня говорила о любви и встрече, вечной верности и вечном союзе — даже если их будет разделять океан. И под конец:

— …пора заканчивать, любимый. Самолет ждет меня… Прощай…

— Всего наилучшего, — повторил Томас. Связь прервалась. Томас положил трубку. Он уставился на Бастиана и облизнул губы.

— Плесни мне тоже. По-быстрому. Твоя работа, да?

Бастиан кивнул:

— Это оказалось не так уж трудно, малыш, — сказал он.

Действительно, все оказалось не так уж трудно, после того как Бастиан узнал о существовании лагеря для иностранцев в окрестностях Нюрнберга. Назывался он «Валькин лагерь». Туда и направился верный друг… В унылых окрестностях унылого лагеря имелось много пивных. На третий вечер Бастиан встретил двух господ, готовых за умеренную плату написать по-русски письма с угрозами. В дальнейшем они были готовы поехать в Висбаден, инсценировать небольшой взлом в квартиру и слегка придушить даму, напугав ее до смерти…

— …реакция последовала незамедлительно, — рассказывал Бастиан своему другу, потирая руки.

— Бастиан! — закричал на него Томас.

— Безопасность гарантировалась. Я перед этим настропалил Ивана, чтобы ничего серьезного с ней не случилось!

— Глоток виски, чистый, да побыстрее! — простонал Томас.

— С удовольствием. Признаю, метод был не совсем деликатный…

— Варварский!

— …но я к тебе так привязался, старина. И стоило только представить тебя в окружении пятерых ребятишек… Ты прощаешь меня?

Вечером того же дня они заговорили о своем будущем. И Томас заговорил о новом предприятии.

— Мы заработали здесь кучу денег. Деньги нужно куда-то вложить, и как можно быстрее.

— Почему быстрее?

— Я тут кое о чем прослышал, поверь мне, надо действовать быстро. Будем покупать автомашины. Американские «понтиаки», «кадиллаки» и тому подобное.

Эта тема захватила Томаса. Одним долларом, пояснил он, сегодня можно оплатить покупку примерно на двести рейхсмарок. А денег у них достаточно! Разумеется, немцу не получить экспортную лицензию на американские автомобили. Ну и ладно! Томас тут познакомился с мелким служащим американской военной администрации. Тот только что ушел со службы. Зовут его Джексон Тейлор. Вот он и получит экспортную лицензию.

— Мистер Тейлор для проформы откроет в Гамбурге автомагазин и будет продавать тачки — для нас.

— Кому? Здесь же ни у кого нет и ломаного гроша.

— Это скоро изменится.

— Сколько же автомобилей ты хочешь купить?

— Ну так примерно сотню.

— Йезус Мария! И сразу перевезти?

— Да. То есть нет. Я хочу их купить и перевезти. Но, скорее всего, не сразу.

— А когда же?

— Зависит от того, когда одна штука поднимется в цене.

— Что за штука?

И Томас объяснил, что…

10 июня 1948 года судно «Оливия» покинуло порт Нью-Йорка. 17 июня корабль с сотней американских автомобилей на борту находился невдалеке от западного побережья Франции, координаты — 15 градусов 15 минут западной долготы и 48 градусов 30 минут северной широты. В этот день капитан получил следующую шифрованную радиограмму:

«пароходство швертманн гамбург капитану ханнесу дреге — от имени владельца груза мы требуем, чтобы вы оставались пока на нынешней позиции и не заходили в немецкие территориальные воды — поддерживайте с нами постоянную радиосвязь — ждите новых указаний — конец».

Вот почему «Оливия» три дня и три ночи курсировала в упомянутой акватории. Команда несла службу по расписанию, играла в покер и беспрерывно пила за здоровье владельца груза. 20 июня бывший навеселе первый радист получил следующее шифрованное послание:

«от пароходства швертманн гамбург капитану ханнесу дреге — от имени владельца груза требуем незамедлительно прибыть в порт гамбург — конец».

Пока первый радист расшифровывал кабель находившемуся под хмельком капитану, подвыпивший второй радист слушал новости по лондонскому радио. Он снял наушники с головы и сказал:

— Сегодня в Германии объявлено о радикальной валютной реформе. Старые деньги выведены из обращения. Обменивают только по сорок марок на нос.

— Такое никогда добром не кончается, — накаркал второй радист.

— Ой, мои сбережения, — сказал капитан.

— Сегодня у кого товар, тот богач, — сказал первый радист.

У второго радиста отвисла челюсть:

— Вот как у нашего владельца груза — сотня автомобилей!

Капитан грустно кивнул:

— Такое дельце мог провернуть только кто-то из своих… Прожженный тип. Хотел бы знать, кто это!

Дорогой капитан Ханнес Дреге, возможно, вы случайно прочли эти строчки. В таком случае теперь вы знаете, кто…

10 марта 1948 года чешский министр иностранных дел покончил с собой, а Бенеш был арестован.

18 апреля обнародованы новые продовольственные нормы для западных зон. На четыре недели немецкому среднему потребителю полагалось: 400 граммов жиров, 100 граммов мяса, 62,5 грамма яичного порошка и 1475 граммов других продуктов.

21 июля на территории концерна «ИГ фарбен» в Людвигсхафене случился страшный взрыв, унесший жизнь ста двадати четырех человек.