litbaza книги онлайнИсторическая прозаВоскресение в Третьем Риме - Владимир Микушевич

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 132 133 134 135 136 137 138 139 140 ... 158
Перейти на страницу:

Благопристойно выждав, когда после смерти Платона Демьяновича пройдет год, я собрался с духом и предложил Клавдии стать моей женой. Помню вопросительно-испытующий взгляд, которым она мне ответила. Потом я неоднократно чувствовал на себе этот взгляд, уверившись, что так она смотрела на меня и раньше, просто я еще не научился придавать значение этому взгляду.

– А вы разве не знаете, что я замужем? – просто, без малейшего намека на заднюю мысль спросила Клавдия.

Я не понял, что она имеет в виду и судорожно копался в мыслях, пытаясь сообразить, кто бы это мог быть. При всей своей внешней невозмутимости Клавдия, во-видимому, втайне наслаждалась моей растерянностью.

– Неужели и вы не верите, что мой муж – Платон Демьянович Чудотворцев? – произнесла она с внезапной горечью.

Я не мог ответить: «Верю!», – ибо что же значило мое предложение, если я верю? Но сказать ей: «Не верю!» – я тоже не мог. Про себя я подумал, что такое замужество не следует понимать слишком буквально и означает оно лишь верность усопшему, но Клавдия не позволила мне так думать:

– Или вы тоже считаете, что Платон Демьянович умер? Уверяю вас, он жив, и мы с ним работаем, как работали до сих пор.

Мне оставалось либо заподозрить психическое здоровье Клавдии, а этого я ни за что не хотел, либо принять сказанное все-таки за взвешенное иносказание, на что я и решился в конце концов. Но не скрою: в глубине души у меня шевельнулось что-то вроде понимания, более глубокого, чем хотелось бы мне самому, как будто я предвидел ответ Клавдии и был бы разочарован, если бы она ответила мне по-другому.

Наш разговор не прошел бесследно. Клавдия была удовлетворена моей реакцией и как будто даже по-женски благодарна за мое предложение, которое должна была отклонить. Разговор этот сблизил нас. Между Клавдией и мною что-то выяснилось.

В то время Клавдия начала трогательно заботиться обо мне, часто заходила ко мне и даже наводила чистоту в доме, напоминая тетушку-бабушку, вдруг бросавшуюся прибираться к приезду Веточки Горицветовой. Я же думал, на что Клавдия живет, хотя она упорно отказывалась говорить со мной на эти темы. Насколько мне известно, она сдавала комнаты на даче № 7, но эти деньги должны были уходить на помержание дачи в жилом состоянии, чтобы, по крайней мере, крыша не текла. Давала Клавдия и уроки иностранных языков (немецкого и французского), но спрос-то был тогда на английский язык. Девочки ходили к ней заниматься музыкой; их не могло быть много, поскольку известно было, что Клавдия «ничего не кончила», но она была ученицей Марианны Буниной, и одна или две ее ученицы отличились впоследствии на международных конкурсах.

Тогда уже вовсю полыхал спор между Кирой и Клавдией из-за чудотворцевского архива. В распоряжении Киры были старые работы Платона Демьяновича, опубликованные и неопубликованные, а когда возник спрос на его работы последних пятнадцати лет, оказалось, что все они в распоряжении Клавдии, и без Клавдии их не подготовить к печати. При этом законной наследницей была одна Кира (Полюс пережил отца на два года и довольствовался тем, что перепадало ему от Киры). Кира попыталась сама подготавливать отцовские рукописи к печати, но ей не хватало ни навыка, ни усидчивости, и приходилось делиться с Клавдией гонорарами, чтобы та могла работать. Но конфликт между ними вскоре опять обострился. Кира согласилась на сокращения и даже на изменения в книге Чудотворцева «Государство Платона». Либерал-редактор оказался единомышленником Киры в стремлении избавить Чудотворцева от чудотворцевщины. В ответ на это Клавдия выпустила в швейцарском издательстве полный текст книги, подвергая себя опасности репрессий, тем более что у нее не было ни московской прописки, ни официальной работы. Кира пришла в ярость, но демократическая социалистка и диссидентка не решилась апеллировать к властям, а власти почему-то закрывали глаза на происходящее, не решаясь трогать даже мертвого Чудотворцева и связанное (связанную) с ним. Но в Советской России невозможен был выход в свет книги под названием «Оправдание зла», когда и «Оправдание добра» Владимира Соловьева было под запретом, так что тоталитарная идеология, разоблачаемая Кирой в тесном кругу единомышленников, на самом деле защищала ее интересы. Клавдия смогла издавать новые работы Чудотворцева, доводившие Киру до бешенства, лишь в конце восьмидесятых – в начале девяностых годов, когда я начал писать эту книгу.

Я написал, что Клавдия одно время бывала у меня и даже чуть ли не пыталась вести мое хозяйство со своей немецкой аккуратностью, но посещения Клавдии прекратились, когда она застала у меня Клер.

Я называл ее Клер с тех пор, как давал ей уроки французского языка, и это имя пристало к ней, так что даже родной дед не называл ее иначе. Вообще же ее звали Калерия, Калерия Даниловна, хотя она должна была бы зваться Дарвиновной; ее мать Алла Параскевина (лишь после ее смерти я узнал, что ее настоящее имя Каллиста) вышла замуж за человека по имени Дарвин Петрович Мастерков. Алла и Дарвин погибли в автомобильной катастрофе, когда Клер едва исполнилось три года. Малышка Лера (так ее тогда звали) ехала с ними. В больнице пришли к выводу, что она тоже умерла, и ее тельце выдали деду Николаю Филаретовичу Параскевину, известному зубному врачу (у него в дипломе было написано: врач в области головы). И произошло нечто вроде чуда: у деда девочка ожила. Переломы срослись. К семи годам она уже ходила и говорила, хотя речь ее была несколько затруднена. Ma tante Marie навещала ее и дала ей первые уроки французского языка, чтобы развить ее речь. Незадолго до смерти тетушка-бабушка строго-настрого наказала мне эти уроки продолжать. Я продолжал их с перерывами, ибо девочка оказалась не очень способной к языкам. По настоянию Николая Филаретовича я пытался обучать Клер немецкому, но также без особых результатов. Может быть, мы занимались недостаточно регулярно, и занятия наши прерывались на годы, возобновляясь периодически, время от времени. Языки так не учат. Клер представлялась мне заурядной девочкой. В школе она тоже училась посредственно, не проявляя особой склонности ни к одному предмету. Окончив школу, Клер даже не пыталась поступить в институт, а выучилась на медсестру и пошла работать в Реацедос. Реацедосом сокращенно назывался Реанимационный центр доктора Сапса. В такой центр была переоборудована больница, куда привезли Клер после автомобильной катастрофы. Впоследствии на основе Реацедоса был создан Трансцедос (Трансплантационный центр доктора Сапса, где Клер работала в регистратуре). Тогда-то Клер и выразила желание брать у меня уроки английского языка, так как в Реацедос прибывали пациенты из-за границы, их становилось все больше, и без английского языка трудно было сохранить рабочее место, которым Клер дорожила. Теперь уже не я ходил к ней на параскевинскую дачу, а она заходила ко мне после работы. Английский язык давался Клер с трудом; нужны были все новые и новые уроки, чтобы она его не забывала, а хотя бы элементарное знание английского языка требовалось ей в повседневной работе. Наши уроки затягивались, и Клер постепенно начала вести мое хозяйство. Взыскательная аккуратность Клавдии не была ей свойственна, зато она готовила, стирала, мыла полы с неподдельным увлечением, как будто играла в куклы. Казалось, у нее было одно призвание – домоводство. (Я написал это невольно и вздрогнул: буквально то же самое говорила та tante Marie о моей матушке Веточке Горицветовой (Фавстовой). И у Клер были светло-каштановые волосы (винно-ореховые, как у Веточки?). Боюсь, не подумала бы тетушка-бабушка, будь она жива, что с приходом Клер вернулась Веточка Горицветова и теперь сама прибирает комнату для себя, как прибирала эту комнату для нее до самой своей смерти ma tante Marie.

1 ... 132 133 134 135 136 137 138 139 140 ... 158
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?