— Считаю, что он ведет себя просто безобразно. Во всех отношениях.

— Да, это верно. И со временем будет из-за этого страдать. Но в подобных случаях, когда в связь вступают совсем молоденький паренек и женщина лет на пятнадцать старше… не кажется ли тебе, что вину следует возлагать прежде всего на нее?

— Она не член моей семьи.

— Ну так будет. Если только они оба не очнутся, пока еще не слишком поздно. О, милый, милый мой Аллен, пожалуйста, не принимай все так близко к сердцу! Они уже взрослые, наши дети, и у них своя, отдельная от нашей жизнь.

— И они относятся к ней чертовски скверно!

— Забудь о них, хотя бы на несколько лет. Давай лучше сосредоточимся на нас самих. — Она встала, подошла к нему, обняла за шею и поцеловала. — Зная, что ты здоров, ты в порядке, я вполне счастлива, и не важно, что происходит вокруг. Если мы все время будем высказывать детям свое неодобрение, то сделаем их несчастными и они покинут нас, но уже навсегда. Давай будем с ними нежны. И главное — давай с нежностью относиться друг к другу. Давай жить в мире и согласии и ждать, когда они к нам вернутся. Как сказала Элеонор, нам придется научиться жить с этим. Что бы ни скрывалось за словом «это». Ну ладно. На сегодня, я думаю, исповедальня закрыта и самое время пойти позавтракать. Ты ведь не откажешься выпить со мной вторую чашку кофе?

Стрэнд поцеловал жену, и они спустились вниз. Он чувствовал, что стал не то что счастливее, но мудрее, чем был несколько минут назад, когда поднимался к ней в спальню.

Наутро пошел снег. Стрэнд сидел в гостиной и смотрел на дюны, а снег все сыпал и сыпал, припорашивая засохшие стебли травы, падая и растворяясь в сером океане. Было уже почти двенадцать, и в комнате он находился один. Лесли поехала с мистером Кетли в город за покупками. Кэролайн встала поздно, спустилась выпить чашку черного кофе, затем снова поднялась к себе, сказав, что ей надо написать несколько писем. Со стороны крыла, где жили слуги, доносилось мерное жужжание какого-то механизма; это означало, что миссис Кетли занята какой-то домашней работой. У Стрэнда на коленях лежала книга, но он почти не заглядывал в нее — настолько заворожил его ритм падающего за окном снега. В дверь позвонили, и он понял, что миссис Кетли никак не может слышать звонка из-за шума. А потому, тяжело поднявшись из кресла, пошел открывать сам. Распахнул дверь и увидел на пороге Ромеро. Перед домом стояло такси с местным номером, мотор работал.

Одет Ромеро был в ярко-зеленую, не по размеру просторную парку, вылинявшие джинсы и красную шерстяную шапочку. На ногах красовались остроносые сапоги. Он начал отращивать усики, и над верхней губой вырисовывалась тонкая черная линия, отчего он во всем этом наряде напоминал мальчишку, вырядившегося на Хэллоуин. Надо сказать, что в Данбери он всегда одевался очень аккуратно и носил только те вещи, что были куплены в «Брукс бразерс».

— Что это ты здесь делаешь, Ромеро? — спросил Стрэнд. И тут же понял, что его голос звучит не слишком приветливо.

— Я предупреждал Кэролайн, что приеду, — мрачно ответил Ромеро. — Она дома?

— Да, наверху. Сейчас позову ее. Входи.

— Да нет, я лучше тут подожду. Вы просто скажите, что я приехал.

— Входи, погрейся.

— Я не замерз. Пожалуй, не буду заходить. Здесь подожду.

— Если честно, мне не очень хотелось бы, чтобы вы с ней виделись, Ромеро, — сказал Стрэнд.

— Она сама меня пригласила.

— Я бы предпочел, чтобы вы не встречались.

Ромеро откинул голову и громко закричал:

— Кэролайн! Кэролайн!

Стрэнд захлопнул дверь. Он слышал, как Ромеро продолжает звать Кэролайн. Он медленно поднялся наверх и постучал к ней в спальню. Дверь распахнулась тут же. На Кэролайн было пальто, на голове — теплый шерстяной шарф.

— Пожалуйста, Кэролайн, — взмолился Стрэнд, — не уходи.

— Прости, папа. — Кэролайн прошмыгнула мимо него и быстро сбежала по ступенькам. Стрэнд выглянул из окна в холле. Внизу стоял Ромеро. Он держал дверцу такси открытой, Кэролайн садилась в машину. Вот Ромеро нырнул вслед за ней. Дверца захлопнулась, и такси отъехало, оставляя на мокром снегу ребристые отпечатки шин.

Стрэнд спустился вниз, снова уселся перед окном в гостиной, откуда открывался вид на океан и дюны, и наблюдал за тем, как с серого неба падает в серый океан снег. И вдруг вспомнил, что сказала Кэролайн вчера за завтраком: «Это какой-то несчастливый дом. Мы должны уехать отсюда, прямо сейчас. Пока еще не поздно».

Вернулась Лесли, и он рассказал ей о Ромеро. Лицо у нее было бледное, напряженное. У нее были критические дни, и она всегда очень болезненно переносила это.

— Она взяла с собой сумку? — спросила Лесли.

— Нет.

— А когда собирается вернуться?

— Она не говорила.

— И ты, конечно, не знаешь, куда они поехали?

— Нет.

— Не слишком удачный день для осмотра достопримечательностей, — заметила она. — Извини, Аллен. Может, пообедаешь один? Я что-то неважно себя чувствую, мне надо прилечь.

— Я могу тебе чем-нибудь помочь?

— Разве что пристрелить Ромеро. Извини.

Он следил за тем, как она поднималась по лестнице — медленно, цепляясь рукой за перила.

В половине пятого на улице уже совсем стемнело, и вдруг Стрэнд услышал шум подъехавшей к дому машины. Подошел к двери, открыл. Снег валил густо, застилая все вокруг сплошной белой пеленой. Дверца такси отворилась, вышел Ромеро. Следом за ним выпрыгнула Кэролайн и быстро побежала по снегу к дому. Прошмыгнула мимо Стрэнда с опущенной головой и, не сказав ему ни слова, побежала по лестнице наверх. Ромеро стоял рядом с машиной и не сводил со Стрэнда глаз. Собрался было сесть в машину, затем передумал, захлопнул дверцу и подошел к Стрэнду.

— Доставил вашу дочь в целости и сохранности, мистер Стрэнд, — сказал он. — Это на тот случай, чтобы вы ничего такого не подумали… — Говорил он вежливо, но в темных глазах, сверкавших под низко надвинутой на лоб красной шапочкой, мелькнула сардоническая усмешка.

— Я и не думал ничего такого.

— А зря, — сказал Ромеро. — Потому как она хотела бежать со мной в Уотербери. Прямо сегодня. Надеюсь, вы счастливы, что я сказал ей «нет»?

— Счастлив.

— Мне не нужны подачки от таких людей, как вы, — сказал Ромеро. — Никакие подачки! Я не нанимался в жеребцы, обслуживать легкомысленных богатых девчонок.

Стрэнд невесело усмехнулся.

— Богатых… — пробормотал он. — Самое подходящее описание семьи Стрэндов.

— Оттуда, где я стою, это выглядит именно так, — заметил Ромеро. — Знаете, стоило мне сегодня утром бросить всего один взгляд на этот дом, как я принял решение, что и кончиком мизинца не дотронусь до девушки, которая провела здесь хотя бы одну ночь. И еще. У вас проблемы с этой маленькой девочкой, но это ваши проблемы, не мои. Я никогда и ни при каких обстоятельствах не буду вас больше беспокоить. А если услышите еще хоть раз мое имя, то только когда оно будет напечатано в газетах. — Он повернулся и пошел к машине.