“Я думал, что как только все смогут свободно высказываться и обмениваться информацией и идеями, мир автоматически станет лучше, – признавался в мае 2017 года Эван Уильямс, один из основателей Twitter. – И ошибся”[1494]. История учит нас тому, что доверять сетям управление миром – значит накликать анархию: в лучшем случае власть достанется иллюминатам, но еще более вероятно, что она попадет в руки якобинцев. У некоторых уже сегодня возникает соблазн поднять “два тоста за анархизм”[1495]. Те, кому довелось пережить войны 1790-х и 1800-х годов, усвоили важный урок, который было бы полезно усвоить и нам: если хочется избежать череды революционных вихрей и ураганов, лучше навязать миру некий иерархический порядок и придать ему легитимную форму. На Венском конгрессе пять крупных держав договорились учредить такой порядок, и образованная ими пентархия служила замечательной гарантией стабильности на протяжении большей части следующего столетия. И вот сейчас, почти двести лет спустя, мы стоим перед похожим выбором. Те, кто отдает предпочтение миру, управляемому сетями, рискуют очутиться не в пронизанном связями утопическом государстве из своих мечтаний, а в мире, поделенном между FANG и BAT и предрасположенном ко всем патологиям, о которых говорилось выше, в мире, где зловредные подсети эксплуатируют возможности Всемирной паутины, чтобы распространять вирусоподобные мемы и сеять ложь.

Есть и альтернатива – если сложится новая пентархия крупных держав, которые признают, что в их общих интересах – остановить распространение джихадизма, преступности и кибервандализма, а также изменение климата. После истории с вирусом-вымогателем WannaCry в 2017 году даже российское правительство должно было понять: ни одному государству не стоит надеяться, что КиберСибирь будет долго оставаться в его власти. Ведь эта вредоносная программа была разработана в американском АНБ как кибероружие под названием EternalBlue, но затем ее украла и слила в сеть группа хакеров, именующих себя Shadow Brokers (“Теневыми брокерами”). Потом один британский программист обнаружил ее “аварийный выключатель”, но к тому времени заражению подверглись уже сотни тысячи компьютеров в Америке, Британии, Китае, Франции и России. Нужна ли лучшая иллюстрация довода, что борьба с анархией в интернете – в общих интересах крупных держав? Удачно, что разработчики послевоенного порядка в 1945 году уже заложили организационную основу для подобной новой пентархии – в форме Совета Безопасности ООН с его постоянными членами, и эта организация по сей день сохраняет исключительно важный элемент легитимности. Главный геополитический вопрос нашего времени – смогут ли эти пять крупных держав найти общий язык и снова, как их предшественники в XIX веке, заключить крепкий союз[1496].

В Сиене шесть столетий назад Торре-дель-Манджа, башня дворца Палаццо-Публико, отбрасывала длинную тень на Пьяцца-дель-Кампо – веерообразную площадь, которая поочередно служила то рынком, то местом собраний горожан, а дважды в год – скаковым кругом. Высота башни была тщательно продумана: она возносилась ввысь ровно на столько же, на сколько и вершина городского собора, стоявшего на самом высоком из городских холмов. Таким образом, вместе они зримо символизировали равенство светской и духовной иерархий[1497]. Почти сто лет назад в ланговском “Метрополисе” иерархическую власть символизировали манхэттенские небоскребы, которые и сейчас бóльшую часть дня отбрасывают тень на южную и восточную части Центрального парка[1498]. Когда в Нью-Йорке построили первые небоскребы, казалось, что эти внушительные громадины как нельзя лучше подходят для контор иерархических корпораций, занимавших господствующее положение в экономике США.

А вот сегодняшние технологические компании-гиганты, напротив, избегают вертикальных форм. Штаб-квартира Facebook в Менло-Парке, спроектированная Фрэнком Гери, представляет собой широко раскинувшийся кампус с офисами открытого типа и площадками для игр. По словам Марка Цукерберга, это “одна комната, где свободно помещается тысяча человек”, или (если сказать точнее) необъятный детский сад для умников. Главное здание в новом Apple Park – штаб-квартире Apple в Купертино – внешне напоминает огромный круглый космический корабль всего в четыре этажа (над уровнем земли). Этот “центр творчества и сотрудничества”, спроектированный покойным Стивом Джобсом, Норманом Фостером и Джонатаном Айвом, как будто предназначен для того, чтобы в нем расположилась решетковидная сеть – с равнозначными вершинами с равным числом граней, зато с единственным рестораном[1499]. А новая штаб-квартира Google в Маунтин-Вью, окруженная “деревьями, ландшафтными зонами, кафе и велосипедными дорожками”, будет состоять из “легких «кубиков», которые без труда можно будет перемещать с места на место”. Будто собранный из деталей Lego и помещенный в природный заповедник, этот офисный комплекс без фундаментов и поэтажных планов будет наглядно олицетворять постоянно меняющуюся сеть самого Google[1500]. Кремниевая долина предпочитает не выпячиваться – и не только из страха перед землетрясениями. Архитектура, тяготеющая к горизонтали, отражает истинную роль этого важнейшего узла глобальной сети: роль городской площади мирового масштаба.

А на противоположном конце США – в Нью-Йорке, на Пятой авеню – высится 58-этажное здание, в котором воплотилась совершенно иная организационная традиция[1501]. И в сегодняшнем выборе между сетевой анархией и мировым порядком важнейшее право голоса принадлежит не кому иному, как отсутствующему владельцу этой темной башни.

Чтобы понять, почему эта книга называется “Площадь и башня”, читатель должен отправиться вместе со мной в Сиену. Прогуляйтесь по скорлупообразной Пьяцца-дель-Кампо в сторону Палаццо-Публико, пройдите под тенью кампанилы – величественной Торре-дель-Манджа. Больше нигде в мире не увидеть такого примера, в котором столь изящно и наглядно противопоставлены две формы организации человеческого общества, описанные в настоящей книге: вокруг вас расстилается общественная зона, нарочно созданная для всевозможных видов более или менее неофициального общения, а над вами возвышается внушительная башня, призванная и олицетворять, и осуществлять светскую власть. Сквозь всю эту книгу проходит мысль о том, что противоборство между распределенными сетями и иерархическими порядками так же старо, как само человечество. Оно существует независимо от состояния развития технологии, хотя технология и может влиять на победу одной из сторон. Сиена прекрасно иллюстрирует эту мысль – ведь ее городская площадь и башня были возведены еще до появления в Европе печатного станка. Торре-дель-Манджа пристроили в XIV веке к Палаццо-Публико, строительство которого завершилось в 1312 году. Вымощенная кирпичом площадь тоже родом из треченто[1502].