– Уезжаете? Но куда?

– В Орлеан… чтобы умереть там, если потребуется! Я никогда не была так счастлива!

Оставив графиню, не проронившую от удивления ни слова, на лестнице, Катрин быстро побежала, чтобы найти Сару и отдать распоряжение поскорее собирать вещи. Ее сердце готово было выскочить из груди, и, если бы не обязанность соблюдать приличия, она запела бы от счастья. Она знала, что ей надо было делать: пробраться к Арно любым способом, в последний раз заявить ему о своей любви и погибнуть вместе с ним в развалинах этого последнего оплота французской государственности. Орлеан станет гигантской гробницей, под стать ее любви, и там она найдет наконец мирное пристанище…

Катрин не знала, так же, как и брат Этьенн, что именно в этот день восемнадцатилетняя девушка из Лотарингии, одетая в скромный костюм мальчика, преклонила колени у ног Карла VII в большом зале замка Шинон и сказала: «Мой господин, меня зовут Жанна-Девственница, я пришла помочь вам и королевству. От имени Царя Небесного я говорю вам, что вы получите корону в Реймсе…»

Это было 8 марта 1429 года.

На рассвете следующего дня шесть всадников галопом проскакали по подъемному мосту замка. На одной из башен стояла одинокая фигура в черном и смотрела им вслед до тех пор, пока всадники не пересекли по древнему римскому мосту реку и не скрылись в тумане. Когда смолк топот копыт, Эрменгарда из Шатовиллена спустилась вниз и направилась в часовню, чтобы помолиться. Тяжелая грусть наполнила ее сердце. Ведь она не знала, увидит ли снова Катрин или нет. То, что затеяла эта молодая женщина, было безумием. Но графиня не осуждала ее. Она хорошо знала, что на месте Катрин она поступила бы точно так же. А ей самой не оставалось ничего другого, кроме как молиться, надеяться и ждать, моля небо ниспослать наконец Катрин то счастье, которое до сих пор обходило ее стороной.

А в это время Катрин во главе своего маленького отряда проезжала верхом первые из тех семидесяти лье, которые отделяли ее от Орлеана. В это длинное путешествие она надела мужское платье и радовалась этому, так как никогда ей не было так удобно. Костюм состоял из узких черных брюк, завязывающихся на талии и обтягивающих ее длинные ноги, и высоких сапог почти до колен. Короткий камзол из черного сукна, отороченный мехом ягненка того же цвета, и широкий плащ дополняли ее одеяние, а сверху на ней была наброшена еще большая накидка с капюшоном. На поясе висел короткий кинжал с красивой резной рукоятью, на руках были надеты кожаные перчатки. За эти горестные месяцы отчаяния Катрин похудела, и в этом костюме она была похожа на юношу из богатого дома.

Сара, чьи более пышные формы с трудом помещались в мужском костюме темно-синего цвета, чувствовала себя менее уверенно. Но эта женщина не могла долго переживать из-за своего наряда и вполне наслаждалась верховой ездой, свежим воздухом и природой. Брат Шарло, перебиравший четки, имел вид человека, привыкшего к долгим переездам в седле. Кавалькаду замыкали три всадника, которых Эрменгарда послала сопровождать путешественницу. Весь день они ехали по монотонным плато среди бесконечных лесов. К вечеру они прибыли в город Шатийон. Катрин, решительно повернув в сторону от массивного замка герцогов Бургундии, где, лишь услышав ее имя, приняли бы ее с распростертыми объятиями, направила лошадь в сторону гостиницы аббатства Святого Николаса. Это было символично. Ослушавшись Филиппа и отправляясь к его врагам, она не могла останавливаться в его владениях. Сильно уставшая после целого дня скачки, она сразу же заснула, а на рассвете поднялась, полная пылкой решимости, которой не знала уже много лет.

Второй день путешествия был похож на предыдущий. Иногда небольшие глубокие долины нарушали монотонность пейзажа. Ей казалось, что они ехали слишком медленно, хотелось скорей увидеть на горизонте стены Орлеана, но надо было поберечь лошадей, поэтому приходилось ехать не так быстро. Надо было делать не более двенадцати-пятнадцати миль в день, чтобы животные могли выдержать такой путь. В этот вечер их приютил постоялый двор для паломников, и солдаты воспользовались частью свободного вечера, чтобы почистить и наточить оружие. Завтра они покинут владения Бургундии, и появится серьезная опасность нежелательных встреч. Но это нисколько не заботило Катрин. У нее была одна цель: скорее оказаться рядом с Арно.

На следующее утро путешественников встретил проливной дождь. Потоки воды падали на землю, закрыв перспективу и промочив до костей путешественников.

– Надо остановиться, Катрин, – сказала Сара в середине дня.

– Где остановиться? – нервно спросила молодая женщина. – Мы уже не на безопасной земле, и даже церковные приюты могут оказаться ловушкой. Нам следует проехать еще милю до Куланж-де-Виньез. Там и остановимся.

– Куланж небезопасен, – возразил один из солдат. – Замок захвачен разбойником-арманьяком Жаком де Пуйи, который получил прозвище Фортепис. Лучше поехать до Осерра.

– Осерр не лучше, – решительно отрезала Катрин. – Да к тому же наш маленький отряд малопривлекателен для разбойника. В такую ужасную погоду ваш Фортепис сидит себе, наверное, у огня и играет в шахматы с кем-нибудь из своих. А в Куланже есть какой-нибудь монастырь?

– Да, но…

– Вот там мы и остановимся, не заезжая в город. Мы останемся там до рассвета, а потом двинемся дальше. Уж не боитесь ли вы, господа солдаты? В таком случае вам следует вернуться в Бургундию, пока мы еще недалеко отъехали…

– Мадам… Мадам… – возразил ей брат Этьенн. – Надо обладать большим мужеством, чтобы отправиться вот так во враждебную страну. Эти люди исполняют свой долг, охраняя вас.

В ответ Катрин просто пожала плечами, пришпорила лошадь и ускорила ее бег. Вскоре показались строения Куланж-де-Виньез с большим замком, видным сквозь пелену дождя. Но по мере приближения к нему в сердце молодой женщины закралась смутная тревога. Местность, которая когда-то была веселым благодатным краем, сейчас выглядела зловеще. Кончились плодородные, хорошо защищенные поля Бургундии. Здесь же земля казалась обожженной, кое-где виднелись пеньки от погибших виноградников. Временами попадались дома с пробитыми крышами, кучи холодного пепла или, еще страшнее, полуразложившиеся трупы, висевшие на деревьях… Возле одного дома, еще уцелевшего, Катрин и Сара в ужасе опустили глаза: в дверях, как крест, была прибита женская фигура с распоротым животом.

– Боже мой! – прошептала в ужасе Катрин. – Да где же мы?

Солдат, который пытался заставить ее свернуть с дороги, снова вмешался:

– Я говорил вам, мадам, что этот Фортепис – разбойник… но я не думал, что до такой степени! Посмотрите на эти руины: это тот монастырь, в котором вы собирались остановиться. Этот презренный бандит сжег его! Надо бежать отсюда, мадам, пока не поздно. Может быть, непогода, как вы подумали, удержала Фортеписа в замке. Не надо искушать дьявола! Видите ту тропинку, которая ведет в лес? Поедем по ней. Примерно в двух милях отсюда будут карьеры Курсона, и мы сможем там остановиться на ночь, ибо я опасаюсь замка Курсон, не зная, кто там обосновался.

В ужасе от страшной картины, открывшейся перед ней, Катрин ничего не ответила. Она позволила солдату взять под уздцы свою лошадь и направить ее к тропе, извивавшейся по лесу. Она проходила среди так плотно стоящих деревьев, что казалась трещиной в стене. По мере того как они углублялись в лес, тропа становилась все уже, и ветви деревьев образовали в лесу туннель. В сумраке ничего не было слышно, кроме топота копыт их лошадей, да время от времени раздавался крик какой-нибудь птицы. И вдруг нападение…