Сулла находился у власти уже около двух лет. Он реформировал сенат, магистратуры, суды, финансы, управление провинциями, возвысил одних, унизил других, уничтожил третьих. Поднимались ввысь новые храмы. Пропаганда твердила о наступлении золотого века.

Правда, на окраинах Империи сражался с сулланцами Серторий, Митридат, разбив Мурену в Каппадокии, преспокойно продолжал царствовать в Понте, а александрийцы, убившие поставленного Суллой царя, не понесли никакого наказания. В Риме бойкие ораторы почти открыто критиковали новый режим, а слушатели охотно внимали их крамольным речам. Ктото, возможно, вспоминал греческий стих: «Часто при распрях почет достается в удел негодяю».[1409]

Но главное было сделано — восстановлена подлинная республика, а не та, которую довели до жалкого состояния своими новшествами мятежные трибуны и иже с ними. Сенат, очищенный от смутьянов и пополненный надежными людьми, обрел прежнюю власть и может уверенно править державой. Он может не бояться больше всаднических судов, ибо теперь сам контролирует их.

Предстояли консульские выборы на 79 год. Аппиан пишет, что комиции избрали Суллу консулом в угоду ему, но он отказался и провел на эту должность Публия Сервилия Ватию и Аппия Клавдия Пульхра (ГВ. I. 103. 480). История эта весьма загадочна и довольно любопытна. Высказывалось мнение, что диктатор не выдвигал свою кандидатуру на выборах и отказался от переизбрания потому, что нарушил бы в таком случае собственный закон о десятилетнем интервале между первым и вторым консулатами.[1410] Это вполне возможно, но непонятно другое: шла ли речь о спектакле, позволявшем Сулле продемонстрировать примерное законопослушание, или его соратники проявили излишнюю прыть? Сомнительно, что он ничего не знал о выдвижении его кандидатуры: это делалось не в одночасье, да и не могли сторонники диктатора не понимать, что оказывают ему медвежью услугу — ведь при переизбрании он уподоблялся Марию, Цинне и Карбону. А услужливых дураков в ближайшем окружении Суллы не замечено. Посему остается думать, что он устроил политический спектакль, — если, конечно, история, рассказанная Аппианом, изложена точно. Следует напомнить, что сцены такого рода устраивал впоследствии и Цезарь, отказывавшийся от знаков царской власти, которую ему публично предлагали. Да и его преемник Октавиан, как известно, в январе 27 года притворно сложил с себя власть, чтобы затем вновь принять ее по настоянию сенаторов.[1411]

Но если Цезарь и Октавиан прибегали к таким средствам для укрепления власти, то Сулла замыслил иное. Он демонстрировал законопослушание, повидимому, не ради себя, а ради упрочения созданной им системы — ведь всего через несколько месяцев диктатор, выражаясь современным языком, подал в отставку.

Произошло это, видимо, в январе 79 года, вскоре после вступления в должность новых консулов — Аппия Клавдия Пульхра и Публия Сервилия Ватии.[1412] К всеобщему удивлению, Сулла объявил о сложении им полномочий, распустил ликторов и заявил, что готов дать отчет о своих действиях всякому, кто пожелает. Аппиан рассказывает, что после этого какойто юнец стал поносить его и не прекращал браниться до тех пор, пока бывший диктатор не дошел до дому. Тот же, прежде чем войти в дом, заметил: «Этот мальчишка послужит помехою для всякого другого, кто пожелает сложить с себя власть».[1413]«Прошло короткое время, и римляне поняли, насколько Сулла был прав: Гай Цезарь своей власти не сложил» (Аппиан. ТВ. I. 103. 480–484; 104. 485–487; Плутарх. Сулла. 34.6). Насколько достоверен рассказ Аппиана, мы не знаем, но он отражает если не реальный факт, то черты характера Суллы — умение не обращать внимания на мелочи, а также его блистательный артистизм. Демонстративным равнодушием бывший диктатор добился едва ли не большего, чем юнец — своей выходкой. Он выставил дерзкого в качестве моськи, лающей на слона. Это было хорошим дополнением к главному спектаклю — сложению диктаторских полномочий.

Неожиданная отставка диктатора, естественно, повергла его сограждан в изумление — ведь никто не оспаривал власть повелителя Рима. Это впечатляло куда больше, чем отказ от третьего консульства. Недоумевали античные писатели более позднего времени, теряются в догадках современные ученые. Удивлял не только отказ от абсолютной власти, но и отсутствие у Суллы боязни оказаться частным лицом после того, как он перебил стольких людей. Плутарх объяснял поступок Суллы верой в свое счастье, а Аппиан — тем, что он пресытился войнами и властью «и полюбил сельскую жизнь» (Плутарх. Сулла. 35.6; Аппиан. ГВ. I. 103. 482; 104. 490). Современные историки прибегают к более хитроумным объяснениям. Одни говорят о том, что он сложил диктаторские полномочия еще перед принятием консулата в 80 году, а через год просто истек срок консульской должности, о сложении которой он, как полагается, и объявил.[1414] Другие пишут, что он столкнулся с организованной оппозицией знати, недовольной его всевластием и монархическими устремлениями.[1415] Третьи указывают, что ни римское общество, ни сам Сулла еще не готовы были к введению постоянной единоличной власти, диктатура изначально рассматривалась как временная, да и сам диктатор уже был, повидимому, тяжело болен.[1416] Указывается, наконец, что Сулла, в сущности, отказался от конкретной должности, но не ушел от политики и продолжал пользоваться серьезным влиянием.[1417]

С большинством этих суждений трудно спорить. Это мы сейчас знаем, что всего через полстолетия в Риме установилась императорская власть, просуществовавшая пять долгих веков. Сулла этого не знал и ни о какой монархии не помышлял. Он достиг всего, чего хотел, — добился славы и влияния, наградил друзей, покарал врагов. Оставалось лишь наслаждаться достигнутым. Даже его собственное окружение не поняло бы, если бы он продолжал бессменно управлять Римом. Ведь Цезарь, который смеялся над Суллой, отказавшимся от диктатуры,[1418] был предан даже ближайшими соратниками — он захотел слишком многого. Тем более не мог не чувствовать таких настроений его предшественник, хотя об организованной оппозиции в рядах знати пока еще говорить не приходилось.