в народную революцию. После неудачи генерала Кара, которому так и не удалось взять «злодея» в плен, и после отчета осажденного генерала из Оренбурга о том, что они испытывают острую нехватку еды и вооружения, она призналась Вольтеру, что «принуждена была с лишком шесть недель беспрерывно и с великим вниманием сим делом заниматься».

Решив разгромить бунтовщиков, Екатерина вызвала опытного генерала, Александра Бибикова, и предоставила ему руководство армией и гражданскими представителями власти в юго-восточной части России. Бибиков являлся ветераном войн с Пруссией и Польшей и завоевал уважение народа, выступая в качестве маршала-председателя Уложенной комиссии. И хотя турецкая война по-прежнему не позволяла привлечь значительную часть регулярной армии, Бибиков задействовал столько военной силы, сколько смог собрать. Он приехал в Казань 26 декабря, сделал город своим штабом и тут же стал предпринимать действия для урегулирования ситуации. Дворян убедили сформировать добровольческие отряды и вооружить крестьян, которые по-прежнему оставались им верны. Также Екатерина приказала Бибикову собрать в Казане комиссию, чтобы определить источник бунта этой «пестрой толпы, которой двигал либо яростный фанатизм, либо политическое вдохновение, либо силы тьмы». Нужно было допросить пленных бунтовщиков, чтобы убедиться, не присутствовало ли здесь иностранное влияние. Имели ли к этому отношение турки? Или Франция? Что или кто подтолкнул Пугачева называть себя Петром III? Не было ли здесь заговора для достижения определенных целей? Не оказались ли в этом деле замешаны староверы? Или недовольные властью дворяне? Бибикову запретили применять пытки. «Также при расспросах какая нужда сечь? – писала она ему. – Двенадцать лет Тайная экспедиция под моими глазами при допросах не секла ни чем, а всякое дело начисто разобрано было; и всегда более выходило, нежели мы желали знать». Если вина будет установлена, Бибиков был наделен властью привести в действие смертный приговор, хотя в случае признания виновным дворянина или офицера, его приговор требовал подтверждения императрицы.

Прежде чем отправить Бибикова на выполнение этой миссии, Екатерина выпустила еще один манифест, который имел силу только в охваченном мятежом регионе:

«Беглый казак Емельян Иванов сын Пугачев <…> собрав шайку подобных себе воров и бродяг из яицких селений, дерзнул принять имя покойного императора Петра III <…> мы, прилагая всегда неусыпное попечение о внутреннем душевном спокойствии каждого из наших верноподданных… объявляем, что к конечному истреблению сего злодея, приняли мы немедленно все достаточные меры, и с числом войск, довольным на искоренение толпы разбойников, которые отважились уже нападать на бывшие в той стороне малые военные команды и умерщвлять варварским образом попадавшихся в их руки офицеров, отправили туда нашего генерал-аншефа, лейб-гвардии майора и кавалера Александра Бибикова».

Две недели спустя, после того как из новых рапортов Екатерина узнала о расширении бунта, она решила, что восстание больше нельзя скрывать от общественности. Чтобы объяснить свое решение, она написала новгородскому губернатору:

«Оренбург уже два месяца осажден толпой бандитов, которые творят ужасающую жестокость и разорения. Генерал Бибиков отправляется туда с войсками… чтобы побороть этот ужас XVIII столетия, который не принесет России ни славы, ни чести, ни прибыли, но, наконец, с Божиею помощью надеюсь, что мы возьмем верх, ибо на стороне этих каналий нет ни порядка, ни искусства: это сброд голытьбы, имеющий во главе обманщика столь же бесстыдного, как и невежественного. По всей вероятности, это кончится повешениями. Какая перспектива, г. губернатор, для меня, не любящей повешений! Европа в своем мнении отодвинет нас ко временам Ивана Васильевича – вот та честь, которой мы должны ожидать от этой жалкой вспышки».

Прибыв в Казань в конце декабря, Бибиков увидел, что ситуация оказалась гораздо серьезнее, чем она виделась из Санкт-Петербурга. По его оценкам, сам по себе Пугачев был не так уж и страшен, но как символ растущего в народе недовольства имел огромное значение. Войска Бибикова быстро атаковали, чтобы освободить Оренбург, который находился в осаде целых шесть месяцев и испытывал серьезную нехватку продовольствия. Пугачев держал удар со своей девятитысячной армией и тридцатью шестью пушками, но исход битвы решила профессиональная артиллерия регулярной армии. Пугачев был разбит, четыре тысячи его людей оказались в плену, а «Петр III» поспешно ретировался в Берду. Осада Оренбурга закончилась.

В штабе Пугачева в Берде его офицеры и последователи были готовы обратиться в бегство, но они прекрасно знали, что убежать могут лишь те, у кого имелись лошади. «Предоставим крестьян судьбе, – поступило предложение. – Простые люди не бойцы, они просто овцы». 23 марта Пугачев покинул штаб в Берде, взяв с собой две тысячи людей и бросив оставшуюся часть армии. Разросшаяся армия Бибикова вошла в Берду в тот же день. Однако ситуация изменилась после того, как Бибиков, благодаря которому и была одержана победа, неожиданно слег с лихорадкой и умер. Опечаленная Екатерина посчитала, что подчиненные ему офицеры должны завершить задачу. Пугачев исчез на Урале.

Перед смертью Бибиков заверил Екатерину, что «подозрения об иностранном участии не были подтверждены». Тогда императрица написала Вольтеру, что эти «ужасающие события» произошли вследствие того, что Оренбургский регион населен «всякими мошенниками, от коих Россия себя освобождала в продолжении сорока лет, подобным почти образом, как американские поселения людьми снабдились». Она определила свою политику снисхождения в отношении пленных бунтовщиков в своем письме фрау Бильке в Гамбург, жаловавшейся, что принятые меры были недостаточно жесткими. «Поскольку вы любите повешение, я скажу вам, что четверо или пятеро несчастных уже повешены. А редкость данного наказания в тысячу раз действеннее для нас здесь, чем в тех местах, где повешения происходят каждый день».

Екатерина считала, что восстание подавлено. Следующие три месяца она отвлеклась от Пугачева и вновь сосредоточилась на военных действиях, которые Россия вела на Дунае. Однако Екатерина продолжала следить за расследованием причин бунта. Отчет комиссии, сделанный 21 мая 1774 года, подтвердил ранние предположения Бибикова, исключив возможность заговора внутри страны или вмешательство зарубежных держав. Вина в организации восстания была возложена на Пугачева, воспользовавшегося недовольством яицких казаков, местных племен и крепостных рабочих с уральских металлургических заводов. Пугачева описывали как грубого необразованного мужика, однако дознаватели предупреждали, что он хитер, изобретателен и обладает даром убеждения. Об этом опасном человеке нельзя забывать или игнорировать его, пока он не умрет или не будет доставлен в цепях офицерами императрицы.

57

Последние дни «маркиза Пугачева»

Когда в конце мая 1774 года Екатерина прочитала отчет Тайной канцелярии, она решила, что это станет своего рода эпитафией Пугачевскому бунту. Затем, к ее ужасу, 11 июля Пугачев появился у Казани на Волге во главе армии из двадцати тысяч человек. На следующий день он взял штурмом и сжег почти беззащитный город. Своей следующей целью он объявил Москву. Пугачев