— У кого какие мнения? — спросил селезень.

— У меня, — сказал боров. — Так вот. В полдень, когда родители вернутся, я с ними поговорю. Я скажу им, что, несмотря на недобрые замыслы, они в душе порядочные люди. Я объясню им, что жизнь животных священна и что они совершат тяжкое преступление, если бросят Альфонса в реку. Они наверняка меня поймут.

Селезень сочувственно покивал, хотя было видно, что его это не слишком убедило. По мнению родителей, боров — это не более чем кадка с солониной, и его доводы вряд ли могли иметь для них такой уж большой вес.

— Кто еще хочет высказаться?

— Я, — сказала собака. — Единственное, что вы можете сделать, это предоставить мне свободу действий. Как только родители возьмутся за мешок, я стану кусать их за икры до тех пор, пока они не освободят кота.

Эта мысль всем понравилась, но Дельфина и Маринетта, хотя и испытывали некоторое искушение, все-таки не хотели, чтобы собака кусала за икры их родителей.

— Верно, — вздохнула собака, — я слишком послушна.

— Есть еще выход — лучше и проще, — сказал белый вол. — Нужно только, чтобы Альфонс вышел из мешка, а мы положим туда обыкновенное полено.

После этих слов по рядам прошел гул восхищения, но кот отрицательно покачал головой.

— Это невозможно. Родители почувствуют, что в мешке никто не шевелится, не говорит, не дышит, и тут же обнаружат обман.

Пришлось признать, что Альфонс прав. Все чувствовали некоторую растерянность. Среди всеобщего молчания слово взяла лошадь. Это была очень старая лошадь, облезлая, на трясущихся ногах, которую уже не использовали на работах. Стоял даже вопрос, не продать ли ее на бойню.

— Я все равно долго не проживу, — сказала она. — Так как дни мои сочтены, будет лучше, если я хоть на что-то пригожусь.

Альфонс молод. Альфонса ждет прекрасное кошачье будущее. Будет совершенно естественно, если я займу его место в мешке.

Предложение лошади растрогало всех. Альфонс был так взволнован, что вылез из мешка и стал тереться о ее копыта, выгибая спину.

— Ты — лучший из друзей и великодушнейшее из животных, — сказал он старой лошади. — Если мне повезет и меня сегодня не утопят, я никогда не забуду ту жертву, на которую ты пошла ради меня, и благодарю тебя от всего сердца.

Дельфина и Маринетта захлюпали носом, а боров — ведь и он обладал чрезвычайно чувствительной душой — зарыдал. Кот вытер глаза лапой и продолжал:

— К несчастью, то, что ты предлагаешь, невозможно, и я сожалею об этом, потому что уже был готов принять твою жертву, на которую ты шла из самых дружеских чувств. Но мешок сшит в расчете на меня, и даже речи быть не может, чтобы ты заняла мое место. Г олова — и та не пролезет.

И тут стало совершенно очевидно — и для девочек, и для всех животных, что замена действительно невозможна. Рядом с Альфонсом старая лошадь выглядела великаншей. Петуху, который не отличался хорошими манерами, такое сопоставление показалось смешным, и он громко рассмеялся.

— Замолчите! — сказал ему селезень. — Нам не до смеха, я думал, это понятно. А вы, оказывается, просто безобразник, и больше ничего. Сделайте одолжение, выйдите за дверь.

— Вот еще! — ответил петух. — Занимайся своими делами и не суй нос в чужие! Разве я к вам лезу?

— Боже мой, как он груб, — прошептал боров.

— Вон! — закричали животные. — Выйди вон! Вон, грубиян! Вон!

Петух, у которого покраснел гребешок, прошел через кухню под неодобрительные возгласы и поклялся, что еще отомстит. Поскольку на улице лил дождь, он укрылся в конюшне. Немного погодя из дома вышла Маринетта и стала тщательно выискивать подходящую деревяшку в поленнице.

— Не могу ли я помочь тебе найти то, что ты ищешь? — любезно спросил петух.

— Нет, нет. Мне нужна деревяшка в форме… ну, словом, определенной формы.

— В форме кота, вероятно. Но, как правильно заметил Альфонс, родители сразу догадаются, что деревяшка лежит неподвижно.

— А вот и нет, — ответила Маринетта. — У селезня появился план…

Вспомнив, как в кухне говорили, что петуху доверять нельзя, и испугавшись, что она и так слишком много сказала, Маринетта умолкла и вышла из конюшни, прихватив полено, показавшееся ей подходящим. Петух видел, как она пробежала под дождем через двор и скрылась в кухне. Через некоторое время Дельфина вышла вместе с котом и, открыв ему дверь, ведущую в амбар, остановилась, ожидая его возвращения. У петуха округлились глаза, он напрасно пытался понять, что все это означает. Время от времени Дельфина подходила к окну кухни и в тревоге спрашивала, который час.

— Половина двенадцатого, — ответила Маринетта первый раз. — Без десяти двенадцать… Без пяти двенадцать…

Кот больше не появлялся.

За исключением селезня, все животные вышли из кухни и попрятались кто где.

— Который час?

— Двенадцать. Все пропало. Кажется… Ты слышишь? Машина едет. Значит, возвращаются родители.

— Ничего не поделаешь, — сказала Дельфина. — Пойду закрою Альфонса в амбаре. В конце концов ну не умрем же мы оттого, что полгода проживем у тети Мелины.

Только она протянула руку, чтобы закрыть дверь, как Альфонс появился на пороге, с живой мышью в зубах. Машина родителей, которая ехала на самой большой скорости, показалась в конце дороги.

Кот, а следом за ним Дельфина поспешили в кухню. Маринетта открыла горловину мешка, где уже лежало полено, завернутое в тряпки, чтобы на ощупь казалось помягче. Альфонс бросил туда мышь, которую держал за шкирку, и мешок тут же завязали. Машина подъехала к саду.

— Мышь, — сказал селезень, наклонившись над мешком, — кот был так великодушен, что подарил тебе жизнь, но при одном условии. Ты меня слышишь?

— Слышу, — ответил тоненький голосок.

— От тебя требуется только сновать туда-сюда по полену, которое лежит в мешке, так, чтобы думали, что оно живое.

— Это очень просто. А потом?

— Потом придут люди, которые возьмут мешок и понесут его, чтобы бросить в реку.

— Да, но тогда…

— Никаких но. На дне мешка есть маленькая прореха. Ты прогрызешь ее, чтобы она стала побольше, если это понадобится, и когда услышишь, что поблизости залаяла собака, выпрыгнешь. Но не раньше, чем залает собака, иначе тебя убьют. Поняла? В любом случае, что бы ни случилось, не произноси ни слова и не смей кричать.

Машина родителей въехала во двор. Маринетта спрятала Альфонса в сундук, а мешок положила сверху. Пока родители ставили машину под навес, селезень вышел из кухни, а девочки терли себе глаза, пока они не покраснели.

— Что за мерзкая погода! — сказали родители, входя в кухню. — Даже накидки промокли. И подумать только, все из-за какого-то паршивого