В конце концов он говорит:

– Она была плохой матерью. – Голос чуть слышен.

Я киваю, и он закрывает глаза.

– Я боюсь, что буду плохим отцом.

Я глажу его дорогое лицо. Ох, мои Пятьдесят Оттенков, Пятьдесят Оттенков!

– Кристиан, ты хоть на минуту можешь представить, что я позволю тебе быть плохим отцом?

Он открывает глаза и смотрит на меня, кажется, целую вечность. Потом улыбается, когда облегчение медленно освещает его лицо.

– Пожалуй, нет. – Он гладит мое лицо костяшками пальцев, в изумлении глядя на меня. – Бог мой, а ты сильная, миссис Грей. Я так люблю тебя. – Он целует меня в лоб. – Не знал, что смогу.

– О Кристиан, – шепчу я, пытаясь сдержать свои эмоции.

– Ну, сказка на ночь закончилась.

– Та еще сказочка…

Он тоскливо улыбается, но, думаю, испытывает облегчение.

– Как твоя голова?

– Голова? Вот-вот лопнет от всего, что ты мне рассказал!

– Не болит?

– Нет.

– Хорошо. Думаю, теперь тебе надо поспать.

Спать! Как он может спать после всего этого?

– Спи, – строго говорит он. – Тебе нужен отдых.

Я дуюсь.

– У меня один вопрос.

– Да? Какой же? – Он настороженно смотрит на меня.

– Почему это ты ни с того ни с сего стал таким… разговорчивым, если не сказать больше?

Он хмурится.

– Рассказываешь мне все это, когда обычно выудить у тебя хоть что-нибудь – дело, прямо скажем, не из легких.

– Да?

– Ты сам знаешь, что да.

– Почему я стал разговорчивым? Не могу сказать. Может, оттого, что увидел тебя, практически мертвую, на холодном цементе. Или причина в том, что я буду отцом. Не знаю. Ты сказала, что хочешь знать, и я не желаю, чтоб Элена встала между нами. Она не может. Она – прошлое, и я говорил тебе это много раз.

– Если б она не заигрывала с тобой… вы по-прежнему были бы друзьями?

– Это уже больше чем один вопрос.

– Прости. Можешь не отвечать. – Я краснею. – Ты и так рассказал мне больше, чем я когда-нибудь надеялась от тебя услышать.

Глаза его смягчаются.

– Нет, не думаю, но с моего дня рождения она была как незавершенное дело. Она переступила черту, и я покончил с ней. Пожалуйста, поверь мне. Я больше не собираюсь видеться с ней. Ты сказала, что она за пределом того, что ты можешь стерпеть. Это я могу понять, – говорит он с тихой искренностью.

Ладно. Я постараюсь больше не думать об этом. Мое подсознание облегченно откидывается в кресле. Наконец-то!

– Спокойной ночи, Кристиан. Спасибо за поучительную сказку. – Я наклоняюсь, чтобы поцеловать его, и наши губы коротко соприкасаются, но он отстраняется, когда я пытаюсь углубить поцелуй.

– Не надо, – шепчет он. – Мне нестерпимо хочется заняться с тобой любовью.

– Так займись.

– Нет, тебе нужен отдых, и уже поздно. Так что спи давай. – Он выключает прикроватную лампу, погружая нас в темноту.

– Я люблю тебя бескорыстно, Кристиан, – бормочу я, уютно устраиваясь у него под боком.

– Знаю, – шепчет он, и я чувствую его застенчивую улыбку.

Я просыпаюсь. Вдруг и сразу. Свет заливает комнату, и Кристиана нет в постели. Я бросаю взгляд на часы и вижу, что сейчас семь пятьдесят три. Делаю глубокий вдох и морщусь, когда мои ребра протестуют, хотя уже не так сильно, как вчера. Пожалуй, я могла бы пойти на работу. Работа, да. Я хочу на работу.

Сегодня понедельник, и весь вчерашний день я провела, валяясь в постели. Кристиан позволил мне только коротко увидеться с Рэем. Честно сказать, он все тот же властный тиран. Я с нежностью улыбаюсь. Мой любимый тиран. Он был внимательным, любящим, разговорчивым… и не притрагивался ко мне с тех пор, как я приехала домой. Я недовольно хмурюсь. Придется что-то с этим сделать. Голова у меня не болит, боль в области ребер уменьшилась, хотя, честно признаться, смеяться приходится с осторожностью – но я в отчаянии. По-моему, так долго без секса я не была с… ну, с первого раза.

Думаю, мы оба уже восстановили душевное равновесие. Кристиан гораздо более расслаблен, его длинная сказка на ночь, похоже, похоронила некоторых призраков, как его, так и моих.

Посмотрим.

Я быстро принимаю душ и, вытершись, внимательно просматриваю свою одежду. Мне хочется чего-нибудь сексуального. Чего-нибудь, что может подтолкнуть Кристиана к действию. Кто бы подумал, что такой ненасытный мужчина может демонстрировать такой жесткий самоконтроль? У меня нет желания задумываться над тем, где и как Кристиан так вымуштровал свое тело. После его признания мы больше не говорили о педофилке. Надеюсь, больше никогда не будем. Для меня она мертва и похоронена.

Я выбираю почти неприлично короткую черную юбку и белую шелковую блузку с рюшами. Натягиваю чулки с кружевным верхом и свои черные «лодочки». Немного туши и блеска для губ, чтоб выглядеть естественно, и после энергичного расчесывания я оставляю волосы распущенными. Да. Вот так.

Кристиан завтракает за барной стойкой. Его вилка с омлетом замирает на полпути ко рту, когда он видит меня. Между бровями у него пролегает хмурая морщинка.

– Доброе утро, миссис Грей. Куда-то собрались?

– На работу. – Я мило улыбаюсь.

– Вот уж не думаю, – насмешливо фыркает Кристиан. – Доктор Сингх сказала: неделя отдыха.

– Кристиан, я не собираюсь одна валяться в кровати. Так что я вполне могу поехать на работу. Доброе утро, Гейл.

– Миссис Грей. – Миссис Джонс пытается спрятать улыбку. – Хотите позавтракать?

– Да, пожалуйста.

– Гранолу?

– Я бы предпочла омлет с белым тостом.

Миссис Джонс улыбается, а Кристиан не скрывает своего удивления.

– Очень хорошо, миссис Грей, – говорит миссис Джонс.

– Ана, ты не идешь на работу.

– Но…

– Нет, никаких «но». Не спорь.

Кристиан непреклонен. Я смотрю на него и только в этот момент замечаю, что он в тех же пижамных штанах и майке, что и накануне вечером.

– А ты едешь на работу? – спрашиваю я.

– Нет.

Я что, схожу с ума?

– Сегодня ведь понедельник, правильно?

Он улыбается.

– Был, когда я последний раз смотрел.

Я сужаю глаза.

– Ты прогуливаешь?

– Я не оставлю тебя здесь одну, чтоб ты опять попала в какой-нибудь переплет. И доктор Сингх сказала, что приступить к работе ты сможешь только через неделю. Помнишь?