Изабо продолжала мягко настаивать.

— Латифа, ты же знаешь, что Мегэн нужен Ключ, ведь ты хранила его для нее все эти годы. Почему ты не хочешь отдать его ей, когда он ей нужен?

— Мегэн здесь нет, она исчезла. Тебя обманули, Изабо.

В окно крошечной комнатенки ударили солнечные лучи, и Изабо потрясенно осознала, сколько прошло времени. Последние несколько часов превратились для нее в одно размытое пятно.

— Мне некогда, Латифа, давай сюда Ключ!

По лицу кухарки промелькнуло хитрое выражение. Ее рука скользнула под фартук, а губы беззвучно шевельнулись.

Изабо охватило странное безволие. Ее кости размягчились, точно подтаявшее масло.

— Ты ошибаешься, Изабо.

— Я ошибаюсь? — спросила она полуутвердительно.

— Ты ошибаешься.

— Я ошибаюсь.

— Тебе не нужен Ключ.

— Мне не нужен Ключ.

— Латифа позаботится о нем.

— Латифа позаботится о нем.

— Тебе пора идти. Все это скоро закончится, и мы все будем спасены. Иди, Изабо.

— Мне пора идти, — повторила Изабо и почувствовала, что встает. Ноги не слушались ее, в голове стоял туман. Она потрясла ею. Лицо кухарки расплылось, и она попыталась сосредоточиться. Внезапно в ее мозгу мелькнул полузабытый образ — лицо старой знахарки из горной деревушки, шепчущей какие-то слова и что-то перебирающей узловатыми пальцами на коленях.

Ее взгляд метнулся к коленям Латифы; на них лежало что-то, прикрытое фартуком. Изабо бросилась вперед и схватила предмет, вырвав его из рук старой кухарки, несмотря на ее вопли. К ее изумлению, это оказалась длинная коса рыжих волос.

В тот же миг она поняла, что происходит. Латифа не сожгла ее волосы, как сказала, а сохранила их. Мегэн часто предупреждала ее, чтобы она не оставляла где попало обстриженные ногти, волосы и чешуйки кожи — и действительно, в прошлом ее уже один раз поймали всего лишь по единой пряди волос. Главная Искательница Глинельда воспользовалась ею, чтобы выследить Изабо в горах. Что же могла сделать Латифа с косой длиной в несколько футов?

Изабо вспомнила, как бездумно, точно кукла, приносила из леса огромные охапки крестовника; как чувствовала настоятельную необходимость немедленно отправиться на кухню или в кладовую и обнаруживала там Латифу, поджидающую ее. Она вспомнила, как ничего не ела целый день перед Купальской Ночью, несмотря на голод, и потом думала, как удачно все сложилось, что она постилась, перед тем как совершить обряды. Ее лицо вспыхнуло.

— Ты принуждала меня! — закричала она. — Почему, Латифа, почему? Принуждение запрещено!

— Старая ведьма должна заботиться о себе, — забормотала Латифа, раскачиваясь взад-вперед и не утирая слез, струящихся по ее лицу. — Шестнадцать лет я шпионила для Мегэн в самом сердце семейства Ри — думаешь, это было так легко? Нет, нет, старая ведьма должна беречь себя.

— Дай мне Ключ!

Латифа отпрянула, вцепившись в кольцо обеими руками.

— Нет!

Изабо попыталась отобрать их силой, но старая кухарка оказалась упорной и отчаянно цеплялась за кольцо. Изабо пользовалась только одной рукой и никак не могла освободить пальцы. Они боролись, тяжело дыша, потом Изабо отбросило обратно на кровать. Она сжала пальцы и сконцентрировалась. Ее воля, закаленная в огне пыточной камеры Оула, была намного сильнее тела. Ключ сам отцепился от пояса Латифы и полетел в руку Изабо, громко звеня множеством ключей, которые свисали с него.

— Латифа, клянусь, я делаю правое дело, — сказала Изабо. — Мегэн здесь; если бы ты раскрыла свой ум, ты почувствовала бы ее...

Кухарка все так же качалась вперед и назад, всхлипывая.

— Прости, — сказала Изабо. — Я должна идти. Береги Бронвин. — Она поцеловала малышку и вышла.

Как только Изабо показалась на пороге каморки кухарки, раскрасневшаяся, с растрепанными короткими кудрями, Изолт схватила ее за руку, и они понеслись во весь дух. Девушки почувствовали запах дыма и поняли, что горожане, должно быть, подожгли часть дворца. Теперь, когда у них были все три части Ключа, они не могли подвергать себя опасности потеряться или получить ранение.

— Куда? — прокричала Изолт.

— Сюда! — Изабо занесло, когда она попыталась завернуть за угол. Они пронеслись мимо мечущихся слуг, отыскали дверь в огород и выбежали через нее на большую вымощенную брусчаткой площадь.

Группа Красных Стражей увидела их и узнала по предыдущей стычке. Завопив, они приготовились напасть, но близнецы ускользнули в сад.

Под ногами у них скрипел снег, и они увидели, что оставляют предательские следы. Солнце стояло высоко, и спрятаться было негде. Все, что они могли сделать, — это убежать от стражников.

Почти час сестры, выбиваясь из сил, играли с солдатами в кошки-мышки. Наконец, они укрылись в деревьях, перепрыгивая с ветки на ветку и сбив преследователей с толку, поскольку все следы остались далеко позади. Даже с одной рукой Изабо перескакивала с дерева на дерево проворно, точно донбег, и рассказывала Изолт об их доме-дереве в тайной долине и о том, как Мегэн заставляла ее проделывать подобные упражнения каждый раз, когда она входила в дом или выходила из него.

Затаившись в душистом дупле в сердце вечнозеленого дуба, сестры впервые получили возможность поговорить. С самого первого момента их встречи они постоянно были в движении — убегая, сражаясь, вылезая из окон. Теперь у них было время оглядеть друг друга и ответить друг другу на самые насущные вопросы.

Больше всего вопросов накопилось у Изабо; поскольку она так долго была оторвана от Мегэн, она ничего не знала об открытиях, которые старая ведьма сделала во дворце драконов и в Башне Роз и Шипов. К тому времени, когда солдаты бросили поиски, она узнала уже почти всё. Она знала, что является банприоннса, потомком Фудхэгана Рыжего и хан'кобанской женщины, и поняла, как вышло, что ее оставили на склонах Драконьего Когтя, и важность кольца с драконьим глазом. Выяснилось, что ее матерью действительно была Ишбель Крылатая — легендарная ведьма, которая летала как птица, и что она научила этому и Изолт. Ее охватили волнение, страх, замешательство и зависть — все одновременно.

Это было очень странное ощущение — видеть свое лицо у кого-то другого и чувствовать между ними связь, прочную как сталь. Каким-то непостижимым образом Изабо чувствовала, как будто недостающие части ее "я" в конце концов нашлись, и она наконец-то стала целой.

Услышав вопль Майи, стражники вбежали в будуар. Двоих Лахлан убил еще прежде, чем они успели сделать несколько шагов, но шедшие сзади напали на него, и ему пришлось бросить Лук и схватиться за палаш. Звеня мечами, солдаты оттеснили его обратно к стене под стоны Банри.

Из коридора донесся крик, потом шум борьбы. Лахлан удерживал стражников, но почти всю долгую ночь и все утро он провел на ногах и очень устал. Один из стражников нанес ему удар в бедро, и он пошатнулся.