В январе 1974 года Тито распорядился создать партийную комиссию, которая расследовала бы «случай товарища Йованки». Заседание проходило в «охотничьем домике» в Караджорджево. Йованка все категорически отрицала и вела себя очень странно. Она то плакала, то смеялась, впадала то в состояние эйфории, то ярости и истерики. Она говорила, что в окружении Тито находятся только негодяи и шпионы, и прославляла «товарища Тито». Тито открыто сказали, что Йованка, скорее всего, хочет власти. Тито ответил: «Я ничего не имел бы против, если бы она была способна на это. Но она не способна»[758].

Йованка заявила, что у нее есть «компромат» на тех, кто устроил всю эту акцию, и когда она его опубликует за границей, это будет «политической бомбой». «Если так, покажи эти бумаги мне», — сказал Тито. «Почему именно тебе?» — «Потому что я твой супруг и секретарь Коммунистической партии Югославии!» От волнения Тито ошибся в названии своей должности и даже в названии партии — он был тогда председателем СКЮ. Она причитала: «Товарищ Тито, я живу с тобой тридцать лет, а ты для меня ничего не сделал!» Тито, видимо, не выдержал. «А Четвертый Пленум!» — воскликнул он. «Тогда ничего не было!» — закричала Йованка и выбежала из комнаты. Потрясенные члены комиссии молчали — им стало ясно, ради кого была устроена вся история со свержением всемогущего Ранковича, который считался наследником Тито.

Когда же Йованка вернулась, Тито решил снизить напряжение: «Мы здесь уже долго сидим. Пойдемте-ка на прогулку, а потом на обед». Комиссия в очень осторожной форме рекомендовала Тито развестись. Тито, однако, не решился этого сделать. «Если бы я их послушался, что бы я сейчас делал без Йованки?» — скажет он доктору Матуновичу полтора года спустя[759].

Тито любил и жалел Йованку. Он понимал, что он перед ней в долгу. «Йованка из-за любви ко мне осталась без детей, без материнства, — сказал он однажды. — Она потеряла зачатого ребенка, потому что в то время мне было совсем не до детей»[760]. Он не сказал, когда это произошло, но в его голосе и во всем поведении угадывалось сочувствие к ней. Он был сыт по горло ее выходками, но стоило ей написать ему письмо и признать, что она была не права, и Тито возвращался в зону ее влияния.

Его личные чувства боролись в нем с подозрениями в ее «политической неверности». Разбирательство партийной комиссии по «делу товарища Йованки» не прекращалось еще несколько лет. Забегая вперед скажем, что ни к каким выводам комиссия так и не пришла. Ей удалось не дать ответа на два вопроса, которые больше всего интересовали Тито: стояли ли за Йованкой какие-либо люди из югославского руководства и действительно ли она хотела занять его место? Вместе с тем Тито пытался найти ей какое-нибудь конкретное дело, и весной 1975 года Йованке было предложено стать руководителем югославского Красного Креста и вообще заняться гуманитарной деятельностью. Однако она отказалась, заявив, что ее место — в политике, но все же начала заниматься благотворительностью.

В январе 1975 года окружение Тито встревожилось не на шутку. В своей записке руководитель администрации президента Александр Шокарац отмечал, что «существует реальная опасность здоровью и жизни товарища президента, поскольку Йованка может выстрелить в него, ударить его каким-нибудь тупым предметом» и носит с собой в сумочке пистолет[761]. Врачи Тито опасались за ее психику и до уточнения диагноза предлагали «отстранить» ее от президента. Решение было принято быстро — необходимо реформировать структуру администрации Тито. Так, чтобы в ней не было места для Йованки.

Затем делегация югославского руководства отправилась в Черногорию, где отдыхали Тито и Йованка. Тито согласился с их предложениями. Делегаты отправились к Йованке и потребовали, чтобы она вернулась в Белград. Как ни странно, она согласилась. В Белграде ее ознакомили с новой структурой администрации президента. Ей ничего не оставалось, кроме как признать свое поражение. С тех пор она всегда говорила, что такие люди, как Доланц, Любичич, Стамболич, Кардель (он все это тоже одобрил), и стали причиной их разлада, а также смерти Тито и развала Югославии.

Но даже не эти события послужили поводом для их первого «развода». Поздним вечером одного апрельского дня 1975 года Тито в домашних тапочках в сопровождении адъютанта сбежал из своей резиденции в Белый дворец[762]. Скандал якобы произошел из-за того, что Тито, по совету врачей, просил Йованку обследоваться у психиатра. Йованка возмутилась и обвинила Тито в том, что он живет с одной из сестер Грбич. Потерявший терпение Тито с силой ударил своей тростью по столу так, что сломал ее, и потом, что называется, «хлопнул дверью»[763].

Он вызвал в Белый дворец Стане Доланца и Петара Стамболича, сказал, что больше не в силах выносить скандалы своей жены, и попросил сообщить Йованке, чтобы она хотя бы на время оставила его в покое. Йованка кричала, что ее хотят поссорить с мужем, но все-таки согласилась пока не тревожить Тито. Однако уже на следующий день написала ему письмо. Вскоре после этого они помирились.

Новый, 1976 год они встречали вместе в Загребе. 31 декабря были на приеме в отеле «Интерконтиненталь», затем их ждал прием в Народном театре, где собралась уже вся политическая элита Хорватии. Ожидалось награждение Йованки: по инициативе Тито ее представили к ордену Югославской Звезды «за заслуги перед народом». Однако «новогоднего подарка» не получилось — Йованка вдруг отказалась принимать орден, потому что вручать его ей должны были руководители Хорватии, а не Тито. Тито с тяжелым сердцем распорядился отменить церемонию награждения[764].

Разлад в их отношениях, видимо, все же действительно усугублялся «политическими» подозрениями Тито. Во время визита в Загреб Тито с женой ехал по городу в открытом автомобиле и приветствовал собравшийся народ. Йованка же встала и ехала стоя. Создавалось впечатление, что встречали именно ее. Был и такой случай. В Белград прибыл генсек компартии Японии Миямото с супругой. Как и полагается, для жен была предусмотрена отдельная программа, однако Йованка села рядом с Тито и начала беседу с Миямото сама. Тито раздраженно попросил ее удалиться.

В августе 1976 года Тито находился в Коломбо на встрече глав государств и правительств движения неприсоединения. Там он себя плохо почувствовал и не смог встретиться с несколькими иностранными делегациями. По государственному протоколу его должен был заменить заместитель в делегации. Но это сделала Йованка. Кстати, Тито стало плохо именно после ссоры с ней.