– А Гвенна дралась, – пожала плечами Пирр. – Она проникла в их лагерь, повстречалась с командующим, оценила их силы, после чего бежала.

Гвенна решила, что ее дело сейчас – держать рот на замке. Наемная убийца прошлась по самому краешку истины, зато ее слова, судя по всему, возымели действие.

– Ты местных знаешь? – наседала Пирр, кивая на строителей баррикады.

Он снова мотнул головой.

– А Гвенна знает. Она не первый день с ними работает, они ей доверяют. И отсюда третий вопрос: ты любишь Аннур?

Джерил коротко кивнул.

– Тогда почему бы тебе не поступить так, как лучше для Аннура? Твой начальник, отдавая приказ, не знал, что кеттрал уже здесь. Если бы знал, изменил бы приказ. Бедиса наделила тебя мозгами, так подумай.

Разведчик оглянулся на своих. Тем, судя по лицам, не понравились ни тон, ни смысл сказанного, но все они были солдатами. Они повиновались старшему по званию.

– Хорошо, – обратился к Гвенне Джерил. – Ежедневно я должен отправлять двоих воинов, на рассвете и в сумерках, с докладом кенарангу. Остальные – в твоем распоряжении.

* * *

Гвенна всматривалась в предрассветный туман, смешавшийся с паром от прудов, ручьев и озер на востоке. Струйки пара тянулись над хвойными лесами, затягивали озеро и медленно светлели от суконно-серого к белому, а потом и к рыжеватому, словно весь лес занялся огнем. Она третий день взбиралась по утрам на маячную башню – не только чтобы осмотреть городские укрепления и проверить, не показались ли ургулы, но и ради нескольких минут одиночества, спасаясь от людей, от бесконечной череды вопросов и просьб, требований, жалоб, мольбы…

Все, впрочем, оказалось не так паршиво, как она ожидала. Восточный мост изрубили в щепки, только четыре опоры сухими стволами торчали посреди русла. Джерил со своими разведчиками успешно распоряжался доставкой с восточного острова съестных и прочих необходимых припасов. Анник, совладав с нерешительностью, укрепила восточный берег острова внушительными земляными валами, рвами и баррикадами, а половина населения до сих пор занималась заготовкой стрел. Две кузницы Андт-Кила днем и ночью громыхали молотами – кузнецы перековывали в наконечники каждую кроху металла: чугунки, обрезки стали, дверные петли и старые гвозди. Кое-кто жалел своего добра. Анник посылала таких к Бриджеру, Бриджер – к Гвенне, а Гвенна парой отборных словечек отправляла жалобщиков по домам с приказом тащить железо.

Она измучилась, удерживая в голове все вопросы обороны, бесилась, споря с лесорубами о каждой мелочи, но хуже всего было тревожное ожидание, неумолчный гул в голове, не дававший ни толком выспаться, ни проглотить что-то сытнее воды с галетами. Сказать по правде, она жила в страхе не первую неделю, с самого бегства с Островов, но то был другой страх – за себя и за крыло. К такому наставники ее готовили. Поговорка гласила: «Тому, кто воюет, случается иногда умереть». Но никто не придумал поговорки про мирных людей, лесорубов, крестьян и рыбаков, которых, если Гвенна оплошает, ургулы насадят на копья. В Гнезде ее всеми способами учили убивать, но мало рассказывали о том, как сохранить жизнь обитателям крохотного городишки на окраине империи.

– Хозяйка?

Из люка на площадку выбрался Бриджер. Над ними поскрипывала хлипкая деревянная крыша. Гвенна подняла голову: балки подгнили от сырости, вот-вот переломятся, но ей было сейчас не до крыши маячной башни. Сражение сюда вряд ли доберется.

– Что у тебя? – спросила она.

– Мы отвели лодки от причалов, поставили на якоря у западного берега, как ты приказывала.

Гвенна обернулась. Поднявшись, туман открыл мирно покачивающиеся под крутым берегом лодчонки. Зачем они ей нужны, она сама не знала, но могли пригодиться и в любом случае не должны были попасть в руки ургулов, возьми те восточный остров. Суть стратегии в двух словах: действуй, даже не зная зачем, и надейся, что позже окупится. Сколько она всякого делала, не зная зачем.

– Тебе драться случалось, Бриджер? – спросила она.

Парень замялся:

– Пару раз случалось, в «Утке». Парням с южного берега спуску давать нельзя.

Гвенна покачала головой. Трактирные драки. На них обрушатся все ургульские племена, а у нее пара сотен деревенских молодцов, знакомых с войной лишь по трактирным побоищам.

– А убивать? – спросила она.

Он поднял на нее глаза:

– Знаю, о чем ты думаешь, хозяйка, но народ у нас крепкий. Валить лес – тяжкий труд. Закаляет людей. Сдается мне, свалить топором человека не труднее, чем дерево.

Его бы похвалить за храбрость в таких обстоятельствах, но Гвенну слова лесоруба взбесили. Она готова была заорать, что свалить какую-нибудь сосенку – вовсе не то, что убить человека; хотелось рассказать, каково было тыкать прутом в глаз молодому солдату на Квина Саапи, как тот умолял и всхлипывал, ожидая смерти, и как потом завалился на нее, обмяк, будто никогда и не был живым. Хотелось описать путь через ургульский лагерь, кровь на клинке, кровь в глазах, кровь, склеивающую пальцы. Хотелось сказать, что к такому ее не подготовили даже восемь лет ковыряния в трупах и кровавых драк на арене. Бриджер смотрел на нее встревоженными темными глазами.

Ничего она не успела сказать, потому что на востоке протрубил рог, и еще, и еще – тысяча рогов. Взметнулась в небо огромная птичья стая, закружила и унеслась на запад, на юг – лишь бы прочь. Рога завывали ближе и ближе, сводили с ума. А когда наконец смолкли, тишина оказалась еще страшней.

– Это?.. – заговорил Бриджер.

– Ургулы, – подтвердила Гвенна.

Как видно, Блоха не добрался до Длинного Кулака.

Сейчас ей казалось, что она никогда на это и не надеялась. И времени тревожиться за старого командира крыла уже не было.

– Что будем делать? – спросил Бриджер.

– Драться. Проверь, чтобы на восточном острове не осталось ни старых, ни малых. Анник пусть предупредит своих лучников.

Бессмысленный приказ. Сколько она знала Анник, ее люди ко второму рогу уже натягивали тетиву. Но, говоря, Гвенна хоть чувствовала, будто что-то делает.

Бриджер, кивнув, повернулся к люку, но Гвенна его остановила.

– Не труднее, – сказала она.

Он не понял:

– Что – не труднее?

– Убить человека. Как свалить дерево. Бей топором, пока не повалится. Все одно.

– Спасибо, хозяйка, – неуверенно улыбнулся лесоруб. – Уж топором работать мы здесь умеем.

Поспешно, пока он не увидел лжи в ее глазах, Гвенна отвернулась к лесу на восточном берегу. Может, надо было сказать ему правду, может, он ее заслужил, но там, в черной тени деревьев, был Длинный Кулак, и никакая правда, поцелуй ее Кент, никого не могла спасти.

«Нейтральной территорией» назначили ветхий деревянный склад в доках – огромное темное помещение, под самую крышу заставленное бочками и ящиками, пропахшее смолой и солью и еще плесенью. С потолочных балок неподвижно свисали канаты лебедок, толщиной с запястье Кадена, с толстыми стальными крючьями. Всего лишь устройства для передвижения тяжелых грузов, но поздней ночью в мигающем свете штормовых фонарей концы веревок с ржавыми крюками выглядели мрачно и угрожающе. Габрил предлагал устроить встречу у себя во дворце, но остальные отказались, настояли на нейтральной территории. И такая настойчивость тоже намекала на угрозу.