Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вспомните, что произошло с Африкой после ухода метрополий. Во многих «странах» были назначены «демократические» правительства, произошли первые «демократические» выборы – они же, как правило, и последние. А потом континент погрузился в кровавую бойню, продолжающуюся и по сей день. Вы думаете, мы далеко от них ушли? Посмотрите, что происходит в Грузии, Узбекистане, Туркменистане, Киргизии, Азербайджане. Ну, есть, конечно, наша Украина, но это скорее исключение, чем правило. Честно говоря, я некоторое время после 2004 года даже гордился Украиной. Друзья из-за рубежа забросали письмами, даже иностранцы интересовались. Да, отвечал я им тогда – мы действительно такие, оранжевые. По уши в демократии. Теперь хочется, чтобы ее было поменьше. Хоть чуть-чуть, но меньше. Очень уж наша политическая ситуация напоминает Польшу 17–18 веков. Нет – перманентные выборы – дело, конечно, хорошее, веселое. Политическая жизнь бьет ключом, «элита» себя дерьмом поливает, студенты подъедаются, бомжи. Уже появились профессионалы по маханию флагом и демонстрации транспарантов, зарабатывающие в день очень приличные деньги. Но время от времени всплывает маленькая смутная мечта о нашем маленьком украинском Ден-сяо-пине и маленькой КПК (КПУ), и чтобы навели они у нас немного порядка и построили нам маленький китайский капитализм… Если 60–80% населения обожают Путина или Лукашенко – все ваши усилия будут потрачены напрасно. Им не нужна ваша демократия. Им нужны еда, водка, деньги и вдруг открывшиеся с этими деньгами новые возможности – хорошая машина, дом, отдых в Египте, а то и на Мальдивах, поездка в Европу… Какая еще там к черту демократия.
Касательно перспектив – мне кажется, что со временем все будет хорошо. Во-первых, для политического процесса характерен так называемый эффект маятника. После коммунистической диктатуры – маятник качнулся в сторону анархии Ельцина. От него к автократии Путина, затем можно ожидать нового развития демократических процессов. В этом я не сомневаюсь, так как и сам Путин, и его окружение достаточно ограниченные, люди и вряд ли сумеют долго продержаться у власти. Я сужу об этом по их высказываниям и поведению. Во-вторых – давление Запада. Нахапанные деньги это конечно хорошо, но хочется ж ими еще и помахать перед Европой и прочим миром. Пожить красиво на Канарах, домик (хатынку) в Швейцарии прикупить, на лыжах в Альпах покататься. И чтобы при этом не ловили их по всему миру, как вашего Бородина или нашего Лазаренко, а ездить без памперсов, с чувством свободы, не пугаясь паспортного контроля в аэропорту. В-третьих, вот те самые путешественники по Европе, студенты, работники принесут домой ощущение демократических свобод и прелестей. Да, собственно, уже сейчас люди, особенно молодые, стали другими, по сравнению с нашим боязливым и забитым поколением.
Поэтому у меня к вам большая просьба. Бросить всех этих глупостей и заняться делом. Не тратьте жизнь на пустяки. Ваш «сырок» живет неделю, а книги останутся надолго. Честно говоря, я уже соскучился по вашей новой книге. Ведь последняя, если не ошибаюсь, вышла в 2000? А на носу уже 2008! Удачи вам в писательском труде.
С уважением!
Посадка в поезд
А что же мы? Ведь мы не хуже многих!
Мы тоже можем много выпивать…
В.Высоцкий
Жарким летним вечером члены сборной города по вольной борьбе – тяжеловес (124 кг) Степа и легковик Боря, по кличке "Беца" – сидели в привокзальном ресторанчике и, в ожидании поезда на Киев, баловались пивком. Беца провожал друга Степу на сборы в центр, и так за неторопливой беседой, потягивая пиво, они сидели уже третий час. Общий объем выпитого приближался к двум декалитрам. Вдруг из унитазного бормотания вокзального громкоговорителя послышалось название Степиного поезда. Приятели на секунду замерли, вслушиваясь в сообщение диктора, затем Степан схватил свой чемодан, а Беца – Степин пластмассовый "дипломат", и друзья рванули на выход. Выбежав где-то в начале перрона, они увидели, что мимо них с большой скоростью проносятся вагоны киевского поезда. Двери некоторых вагонов были открыты и в тамбурах спокойно стояли проводники. Степа, как истинный спортсмен, мгновенно оценив ситуацию, в отчаянном прыжке уцепился за поручень ближайшего к нему вагона и, как тайфун, понесся вдоль перрона, сметая своей фигурой и огромным чемоданом публику, как назло, скопившуюся здесь в большом количестве. Наконец, через полминуты дикого бега, он, предприняв нечеловеческое усилие, размахнулся и вбросил свой чемодан в амбразуру тамбура, прямо в ничего не подозревающую проводницу. Проводница глухо ойкнула и, смятая тяжелым баулом, завалилась в угол. Степан, освободившись от ноши, оттолкнулся и запрыгнул грудью на площадку тамбура, после чего, активно орудуя локтями и коленями, вполз в тамбур целиком. Проводница в столбнячном состоянии лежала под чемоданом, не делая никаких попыток освободиться и, увидев Степу, собравшего на свою некогда светлую одежду остатки угля на полу тамбура, мысленно приготовилась к самому страшному.
Тем временем, Беца, мчавшийся по проделанному Степой коридору во весь опор и отставший от него на четыре вагона, принял единственно верное в этой ситуации решение и также метнул Степин "дипломат" в дверь ближайшего вагона.
То ли выпитое пиво повлияло на его снайперские способности, то ли "дипломат" был слишком тяжелым (в нем было шесть бутылок пива на дорогу, документы и легкие гантели), но, к великому счастью проводника этого вагона, Беца промахнулся. "Дипломат" со страшным треском врезался в борт вагона, лопнул пополам и покатился по платформе, поливая стоящих вокруг граждан и их багаж освободившимся из бутылок пивом.
Официант, обслуживавший приятелей, вернувшись к пустому столику и, заподозрив неладное, прихватил с собой ресторанного милиционера и помчался с ним на перрон. Бецу им долго искать не пришлось, так как смоченная пивом публика взяла его в кольцо и уже начала переходить к активным воспитательным действиям. Приход милиционера вызвал в народе даже определенное недовольство, но кое-кто все же успел пнуть ведомого в участок Бецу в тыльную часть тела.
В это же время Стёпа, освободив дрожащую от пережитого проводницу из-под чемодана, пытался ей что-то объяснить, извинялся, искал по карманам свой билет, как вдруг, обернувшись на скрип тормозов, увидел, что вагон постепенно
