палатки. Один из персональных клозетов оказывается поваленным при маневрах автобуса, другой используется (несмотря на отчаянные протесты выскочившего в одних трусах из палатки сонного хозяина) для крепления палаток. Но вот палатки расставлены, и на свет (все это происходит при свете 6 пар автомобильных фар) появляется традиционный бочонок. Во множественном числе. К рассвету веселье в разгаре. В 5 утра (небо только-только начинает сереть) Ларису будит ритмичный стук. Это молдаване играют в волейбол. Удар – мяч куда-то девается. Долго ищут – крики, ругань, советы. Находят. Удар – все начинается сначала. Двое – один с дивной конусообразной головой, в самом верху конуса – два, почти слившихся в один, глаза – бродят по лагерю и, заглядывая в палатки, кричат: «Вставай, тебя обокрали»! Вид появившегося из палатки очумелого «дикаря» вызывает взрыв идиотского смеха. Утром двоих молдаван находят над обрывом (30 метров высоты). Один, обессилено свесив вниз голову и руку, спит, другой с початой бутылью вина застрял в колючих кустах.

День. Пройдитесь по лагерю, и вы получите удовольствие. Пьяный молдаван, размахнувшись, бросает друзьям с обрыва надутую резиновую лодку, которая сбивает с ног трех человек – внизу дикий регот приятелей.

Пляж – жена тащит пьяного молдавана на берег. Он лежит в полосе прибоя, но встать уже не может. После каждого удара волной он выкатывает глаза и кричит дурным голосом «бэээ…»

Очередь у туалета напоминает блокадные очереди за провизией в Ленинграде. С грузовика свисает шланг, один конец которого в бочке в кузове, второй – во рту уже давно пьяного молдавана. Он из последних сил регулирует пальцами струю вина, а его щеки отражают пульсацию жидкости в трубке.

Люблю гармошку я и женский визг…

Возле автобуса («Икарус»-интурист) играет импровизированный оркестр: гармошка, вместо бубна – бьют ложкой в пустую канистру. Танцуют все. И в каждой группке – транзистор, магнитофон (Высоцкий, поющий кастрированным голосом, Челентано). Все это играет на полную мощь, сопровождаемое криками детей, женским визгом, волейболом, футболом, бадминтоном, ездой на автомобилях.

Вот бежит по полю истошно вопящая женщина, за ней гонится озверевший молдаван и, догнав, бьет кулаком в голову. За ними бегут плачущие дети и приятели молдавана то ли для того, чтобы отогнать его от жены, то ли сами хотят ей добавить.

В кузове грузовика стоит, гордо подбоченясь, молодая дама в ярко-малиновом купальнике и, приставив ко рту литровую бутыль в виде горна, пьет розовое вино.

Вся эта орда приезжает на самом разнообразном транспорте, включая похоронные катафалки и автобусы для перевозки инкубационных яиц. Здесь можно увидеть и автобус из города Бендеры (2-й маршрут – Рынок-Вокзал), и автомобиль, приспособленный для перевозки железобетонных конструкций, и автолавку, из окна которой печально глядит на мир полоненная в клетку хохлатая кура (еще полдесятка белых уток и один серый гусь ходят под лавкой на свободе). Что делается в это время на море, описать практически невозможно. Восторженные крики, мат, стоны, баталии на надувных матрасах, водное поло… Возле берега – изобилие детей. Тут поневоле начинаешь понимать душевные порывы царя Ирода. Глядя на это все, вспоминаешь многочисленные анекдоты из жизни молдаван.

Веселье ни в коей мере не прекращается и ночью. Наоборот. Все поют. Репертуар разнообразнейший: от Софии Ротару до блатных и народных украинских, исполняемых еще Григорием Сковородой во время странствий. Время от времени массы поднимаются в бурном танце (молдаване очень музыкальная нация – только заиграла где-то музычка, как молдаване уже запрыгали в такт задницами на стульях). Изредка какой-нибудь грузовик, заурчав, уезжает во мрак, через час возвращается, и измученные ожиданием пассажиры бережно принимают из кузова две десятилитровые бутыли с вином.

А утром, в воскресенье, часов в 11 «отдыхающие» с распухшими мордами и разбухшими от жары и алкоголя головами, отгоняя мух непослушными руками, начинают выползать из-под машин, из палаток, тараща на солнце мутные вывороченные глаза, и пытаясь сообразить, где именно они в данный момент находятся. После обеда это похмельное воинство начинает рассасываться. Уменьшаются очереди у туалета, и на море можно спуститься по лестнице без получасового ожидания, и на ночь не надо затыкать уши ватой…

А после отъезда остаются лобные места, посреди которых лежат отчлененные головы домашних птиц, глядя на небо бессмысленным взором, и еще долго ветер гоняет по полю обрывки газет, бумаги и прочий, ненужный теперь строительный мусор. Но, уже начиная со среды, живешь предчувствием очередного нашествия мамалыжников. И кажется, что уже морально ко всему готов, но приезжает молдаван в 3 раза больше, и разворачиваются перед твоим изумленным взором новые картины, одна другой удивительнее и неожиданнее. И вот уже наблюдаются картины разложения среди солидных «дикарей». Сначала сосед-еврей любезно угощает местных жителей (и естественно, угощается сам), развозящих нам продукты на велосипедах. И потом их можно видеть уже вдали по берегу: один лежит, придавленный собственным велосипедом и даже не делает попытки освободиться, другой – рядом, тяжело опираясь на велосипед, покачиваясь и чудом сохраняя равновесие, мутным взором всматривается в лицо коллеги. Затем сосед-москвич зовет отца на чарку беленькой, затем трехлитровая банка «шабского» появляется в нашем продуктовом подвальчике за палаткой. И, наконец, Лариса, благопристойно ушедшая с родителями в гости к двум старушкам, с которыми она познакомилась на пляже, возвращается поздней ночью, и мне затем всю ночь снится пивной бар. И гора посуды с неброской этикеткой «Европейское белое» быстро возрастает возле наших палаток. И даже можно (очень, правда, редко) увидеть меня, неуверенно держащего в руке 100-кубиковую мензурку со слегка опалесцирующей в последних лучах заходящего солнца жидкостью…

1983

Описанные здесь подлинные факты и события ни в коей мере не означают, что автор плохо относится к молдаванам. Напротив, автор очень любит молдаван! А как он любит молдавские вина!!! «Негрю де пуркар», в особенности. Импонирует ему и способность всех без исключения представителей этой нации жить и веселиться вовсю, невзирая на обстоятельства.

P. S. Недавно пришлось мне ехать в Черновцы автомобилем. За Каменец-Подольском нас обогнала легковушка с молдавскими номерами. В автомобиле во всю мощь ревела музыка, из окон торчали руки, головы и даже голые ноги. Два молдавана от восторга, уткнувшись в заднее стекло, делали мне пальцами «козу»…

Все-таки молдаване узнаваемая нация.

Две истории Валеры Мамакова, рассказанные им в Карпатах летом 1995 г.

“Охота” на вертолет

На рыбалке один рыбак, показывая забинтованный палец, просит соседа наживить червяка на его удочку. – А что у тебя с пальцем – спрашивает тот. – Да понимаешь, доставал вчера