как можно скорее доберетесь до города, — сказал он мне спокойным тоном, — и вернетесь с повозкой и несколькими физически крепкими людьми. А я останусь здесь с сэром Персивалем.

Остальное можно изложить коротко. После того как власти арестовали сэра Персиваля и доставили в полицейский суд, мы вернулись в Асперн-холл. Холмс обменялся несколькими словами с мировым судьей, молодым Эдвином Асперном и мисс Селкирк, а потом настоял на нашем возвращении в Лондон ближайшим поездом.

— Должен признаться, Холмс, — сказал я ему, когда на рассвете коляска, в которой мы сидели, направилась в сторону Хексема, — что если в прошлых делах я нередко до поры до времени пребывал в полном неведении, то на сей раз моему удивлению просто нет предела. Этот случай доказывает ваше непревзойденное coup de maоtre[44]. Как, черт побери, вы догадались, что за всеми злодействами стоит человек, а не зверь? И каким образом вы догадались, что это дело рук сэра Персиваля, если вы, конечно, вообще знали это?

— Мой дорогой Ватсон, вы меня недооцениваете, — ответил Холмс. — Естественно, я знал, что это сэр Персиваль.

— Тогда объясните, как вы догадались.

— Ну, тут было несколько очевидных улик для человека, который умеет отделять существенные факты от простых совпадений. Начать с того, что первой жертвой стал сумасшедший. Когда речь идет о нескольких убийствах, Ватсон, всегда нужно особое внимание уделять первому. Нередко мотив обнаруживается именно в этом преступлении, а потому и все расследование строится на нем.

— Да, но первой жертвой был всего лишь безумный бродяга.

— Он, вероятно, стал таким в последние годы, однако прежде был иным. Вспомните, Ватсон, в его бреде часто повторялось одно слово: «каротин».

Я помнил, как помнил и то, что Холмса весьма заинтересовал этот факт. Но если тут и имелся какой-то смысл, то это было выше моего разумения.

— Продолжайте, — сказал я.

— Возможно, вы слышали, что для того, чтобы вяленая шерсть стала более податливой и из нее получился фетр высшего качества, используется так называемый процесс каротинизации — вымачивания шерсти в растворе нитрата ртути. — Произнеся слово «фетр», он многозначительно посмотрел на меня.

— Фетр, — повторил я. — Вы имеете в виду фетр для изготовления шляп?

— Именно. Этот раствор имеет оранжевый цвет — отсюда и название «каротинизация». Однако этот процесс очень вреден для здоровья тех, кто на нем работает. Именно поэтому его использование теперь практически сошло на нет. Если долгое время вдыхать пары ртути — в частности, при производстве шляп, как в нашем случае, — почти неизбежно наступает интоксикация и начинаются необратимые изменения в организме. Развивается тремор рук, чернеют зубы, речь становится неразборчивой. В крайних случаях наступает слабоумие или полное сумасшествие. Отсюда и поговорка: безумный, как шляпник. — Холмс взмахнул рукой. — Мне все это известно благодаря моему давнему интересу к химии.

— Но какое отношение это имеет к сэру Персивалю? — спросил я.

— Если не возражаете, давайте по порядку. Вы, конечно, помните, что констебль Фрейзер считал нашего бродягу пьяницей, а в доказательство этого говорил, что у того дрожали руки, была бессвязная речь, шаткая походка. Но запаха алкоголя в дыхании бродяги он не чувствовал. Я тут же предположил, что истинная причина всего этого была не в пьянстве, а скорее в ртутном отравлении. Его упоминание каротина объясняет, как произошло отравление: это профессиональное заболевание шляпника, изготавливающего фетр. Я, естественно, пришел к выводу, что совпадение между прошлой профессией сэра Персиваля и неожиданным появлением этого странного человека далеко не случайно. Нет, этот человек в прошлом явно участвовал в шляпном деле сэра Персиваля. Вспомните, пожалуйста, два факта. Первое: этот человек все время болтал о предательстве, о справедливом суде. И второе: сэр Персиваль заработал свое состояние на уникальном процессе получения фетра — если помните, он еще отказался говорить со мной на эту тему, когда я поднял ее в Асперн-холле.

Коляска продолжала свой путь к Хексему, а Холмс продолжал свой рассказ:

— Приняв во внимание все факты, я начал обдумывать вероятность того, что этот человек, низведенный до столь прискорбного состояния, когда-то был партнером сэра Персиваля, а может быть, и автором того самого революционного процесса изготовления фетра. И теперь, много лет спустя, он вернулся, чтобы свести счеты с бывшим партнером, разоблачить и уничтожить его. Иными словами, все это дело началось как обычный спор партнеров по делу, и сэр Персиваль разрешил его традиционным способом — убийством. Мне показалось весьма вероятным, что, когда этот бродяга появился в Хексеме, сэр Персиваль пообещал ему возмещение и договорился о встрече с ним на краю болота. Там сэр Персиваль убил своего бывшего партнера, а чтобы на его счет никогда не возникло никаких подозрений, жестоко разодрал тело, даже оставил на нем отметины, похожие на следы волчьих зубов: пусть все думают, что это жертва не убийства, а нападения хищника.

— И кажется, ему это вполне удалось, — заметил я. — Зачем же убивать снова?

— Вторым убитым, если вы помните, был натуралист из Оксфорда. В местной гостинице слышали его опровержение слухов о волке — он прямо говорил, что в Англии не осталось волков. Убив этого человека, сэр Персиваль достиг нескольких целей. Прежде всего, он заткнул рот человеку, который утверждал, что английские волки вымерли — ведь меньше всего сэру Персивалю хотелось, чтобы внимание всех снова обратилось к первому убийству. Кроме того, к этому времени до него, конечно, уже дошли слухи из Хексема, обвинявшие волка в убийстве его партнера. На тот случай, если его увидят, он смастерил большую медвежью шубу, а также перчатки с имитацией волчьих лап и сапоги, которые он, имея навыки шляпника, сумел сделать довольно убедительными. В этом маскарадном костюме он совершил второе убийство и бежал с места преступления. Я думаю, Ватсон, он даже надеялся, что на сей раз кто-нибудь увидит его и это даст новый толчок слухам о волке-людоеде. И ему действительно повезло.

— Да, я вижу жестокую логику в таком образе действий, — сказал я. — Но зачем было убивать констебля?

— Констебль Фрейзер был, возможно, не лучшим из следователей, но человеком упорным и дотошным. Нет сомнений, что сэр Персиваль воспринимал его как угрозу. Вспомните, как констебль намекал на некие подозрения касательно поведения волка. Эти подозрения, осмелюсь предположить, были связаны с тем, что волчьи следы уходили в болото, но так и не вышли из него. Констебль мог заметить это после второго убийства, если не раньше. Я сам обнаружил этот странный феномен после смерти констебля, когда осматривал болото. Волчьи следы в болоте появились с запада — волк пришел на четырех лапах. Но на выходе