не говорил, — возразил он, глядя на меня и пожимая плечами, но боль в его глазах невозможно было не заметить.

— Мне очень жаль, — выдохнула я.

— Это не твоя вина, Золушка, — сказал он, притягивая меня ближе.

— Ты можешь поцеловать мою жену, если хочешь, — серьезно сказал Киан, прижимая руку к спине Блейка.

— Киан, ты не можешь давать на это разрешения, — прорычала я, свирепо глядя на него. Монро бросил на него недовольный взгляд, который заметила только я. Мне действительно нужно было прояснить этот момент раз и навсегда.

— Как твой муж, я позволю себе не согласиться, — просто сказал Киан, и Сэйнт метнул в него кинжалы, не то чтобы он когда-либо проявлял инициативу в этом, так что я не знала, почему это так сильно беспокоило его.

— Может, я и твоя жена, но я решаю, кого я целую, а кого нет, — твердо сказала я, приподнимаясь на цыпочки и подставляя свои губы Блейку. Киан встал между нами, притягивая меня обратно к своей груди, и рычание вырвалось у меня, когда я приготовилась драться с ним.

— Это не смешно, Киан, — прорычал Блейк, протягивая руку и беря меня за руки, пытаясь вырвать из его хватки.

— Послушай, ты можешь поцеловать ее. Просто знай, что я разрешаю это. В качестве подарка, — сказал Киан, ухмыляясь, как придурок, и я ткнула его локтем в живот, когда он отпустил меня, толкая в объятия Блейка.

— Пойдем, Блейк, пойдем прогуляемся. — Я схватила его за руку, оттаскивая от остальных, и была уверена, что услышала, как Киан сказал, не за что, когда я уходила, поэтому я показала ему средний палец через плечо.

Мы шли молча, любуясь тихим плесканием озера у берега. Воздух был немного теплее, в нем чувствовалось обещание весны, а небо было ярко-голубым, которое медленно начинало бледнеть с наступлением сумерек.

Каждый из нас понимал боль другого на глубоком уровне. Я знала, что он не хотел зацикливаться на смерти своей мамы, но мне стало интересно, не захочет ли он вместо этого поговорить о хороших временах.

— Какой она была? — Я спросила его. — Твоя мама?

Он глубоко и медленно вздохнул.

— Она была… полна жизни. В ней всегда было столько энергии. Мой папа иногда бывает капризным ублюдком, но как только она входила в комнату, она поднимала настроение всем. Особенно ему. Просто у нее была одна из тех ярких личностей.

— Как и ты, — прокомментировала я, и он нахмурился, глядя на меня.

— Я не думаю, что я такой, — пробормотал он.

— Тогда ты неправильно видишь себя. Ты заставляешь меня смеяться по пятьдесят раз на дню, Блейк. Твоя улыбка подобна… подобна лучу света. Ты всегда знаешь, как подбодрить меня или просто сделать день ярче, просто будучи собой.

— Ты так думаешь? — с надеждой спросил он.

— Я знаю, — твердо сказала я, сжимая его пальцы. — Ты только недавно прошел через кучу дерьма, ты все еще не оправился.

— Наверное, — вздохнул он. — Иногда мне кажется, что я вернулся к себе прежнему, но в половине случаев это все еще похоже на притворство.

— Я знаю, что ты имеешь в виду, — мягко сказала я, и мое сердце упало. — Иногда я беспокоюсь, что люди подумают обо мне, если я позволю себе быть счастливой. Как будто это означает, что я не думаю о нем, если продолжу двигаться дальше. Но это не так, я не думаю, что когда-нибудь смогу оправится от чего то подобного. Это оставило во мне рану, которая всегда будет открыта… просто реже, чем это было вначале.

— Да, это… именно так и есть. Такое ощущение, что быть счастливым — это предательство по отношению к ее памяти, — прорычал он.

— Она бы хотела, чтобы ты был счастлив, — пообещала я, чувствуя его боль так же сильно, как и свою.

— Наверное, — пробормотал он. — В основном мне просто нравится отвлекаться от этого. — Он полез в карман куртки, достал две миниатюрные бутылочки рома и протянул одну мне. — Хочешь? — Он открутил крышку с одной и осушил ее двумя глотками.

Я рассмеялась.

— Где, черт возьми, ты это взял?

— В чулане уборщика. У маленького ублюдка была заначка. Хотя у него ее больше нет. — Он ухмыльнулся, тряхнув своим карманом, чтобы показать мне, что там спрятано еще больше. — Я предполагаю что он будет искать виновника, этот засранец похож на разъяренного Питбуля, когда он зол.

Я со смехом открутила крышку с рома, решив, а к черту все, и опрокинула содержимое в горло. Оно обожгло меня до самого живота, но тепло разлилось и по моим венам, и это было приятно.

— Давай поднимемся на гору Тахома, я знаю, что мы можем сделать. — Блейк побежал трусцой, и я последовала с ним, еще больше смеясь, когда он повел меня по тропинке к самому краю пляжа Сикамор.

Затем он свернул на тропу, которая вилась вверх по горе, и мы начали неуклонно подниматься. Вид на озеро был невероятным, и я не могла поверить, что никогда не была здесь раньше, пока мы поднимались все выше и выше. Кампус Еверлейк действительно был чем-то особенным, и я знала, что, уезжая отсюда, он навсегда останется в частичке моей души. Слишком много всего произошло в этом месте. Так много плохого и в то же время так много хорошего. Это было не то, чего бы я хотела, когда приехала сюда, но теперь у меня были Ночные Стражи, и было трудно представить жизнь без них. И я бы ни за что не отказалась от них. Даже несмотря на все то дерьмо, которое они сделали со мной, а я сделала с ними в ответ. Это было грязно, несовершенно и извращенно. Но это также была моя история. Наша история. И мне это по-своему безумно понравилось.

Мы добрались до домика, расположенного недалеко от крутого утеса, который был окружен деревьями. Блейк обошел его с обратной стороны, открыл окно и забрался внутрь. Он протянул мне руку, когда я подошла к нему, и с любопытством нахмурилась.

— Что это за место? — Спросила я.

— Летом мистер Колби проводит здесь занятия по полетам на параплане, — объяснил он. — Я подкупил его, чтобы он оставил окно открытым для меня, чтобы я мог залезать сюда в любое удобное для меня время. Это классное место. И сегодня, кажется, идеальная погода для полетов на параплане. — Он ухмыльнулся.

— Ты серьезно? — У меня перехватило дыхание, когда я забралась внутрь, пространство было заполнено оборудованием для полётов на параплане и кучей стульев, сложенных в углу рядом с белой доской.