земле считалось величайшим злодеянием и прегрешением, «за которое нет искупления во веки веков», так как земля от такого осквернения испытывает «наибольшую печаль» (Вендидат)[1160]. Савроматский обряд использования подстилок при погребении в землю можно сравнить с обычаем персов ахеменидской эпохи, которые, по свидетельствам Геродота и Страбона, покрывали трупы умерших воском и хоронили в земле (Геродот I, 140; Страбон, XV, III, 20). В это время у персов уже распространялся зороастризм.

По представлению зороастрийцев, курильница, в которой горел огонь, не должна была непосредственно касаться земли. Жертвенник устанавливался на каменном постаменте или колонке[1161]. Следует признать решающее влияние ближневосточных, особенно иранских алтарей на выработку формы савроматского жертвенника, например, прямоугольного или круглого на ножках. Алтари огня, как и сам культ огня, появились прежде распространения зороастризма на Переднем Востоке[1162]. Они хорошо известны на ассирийских рельефах[1163]. Ассирийские жертвенные алтари на ножках, оформленных в виде звериных лап, также стояли на подставках. Таким образом, этот признак не был исключительной чертой зороастрийского ритуала.

Особенность савроматского культа заключалась в том, что его отправление было монополизировано женщинами, которые, вероятно, считались семейными и родовыми жрицами — хранительницами огня в домашнем очаге и на переносном жертвеннике. В основе савроматского культа огня лежал очень древний культ домашнего очага, осложненный и другими верованиями. Мне представляется, что савроматские жертвенные блюда были универсальными культовыми объектами, связанными, прежде всего, с почитанием огня, но не обязательно только с ним. На них могли ставить жертвенные сосуды и другие предметы, служившие для отправления туземных культов, например, раковины с краской, зеркала и пр. На них воскуривали или растирали ароматические вещества, смолистые душистые куски сосны и можжевельника, благовонные травы, смолу. Такие воскурения у многих народов представляли своего рода жертвоприношения туземным богам и предкам. Могли также жечь одурманивающие вещества. По свидетельствам Геродота и Максима Тирского, так поступали, например, «азиатские скифы»; они, собравшись вокруг костра, в котором жгут какие-то плоды или благовонные травы, опьяняются запахом, подпрыгивают, поют и пляшут (Геродот, I, 202; Максим Тирский, Речь XXVII, О любви; Речь IV, 6). Этот обычай Геродот приписывает скифам, живущим по Араксу (Яксарту) — Сыр-Дарье.

По сведениям аль-Бируни (около 1000 г. н. э.), в древности в начале весны, во время весенних холодов, хорезмийцы возжигали ароматы и душистые травы для изгнания вредоносных сил[1164]. Весьма заманчиво предположить, что сведения аль-Бируни касаются предков хорезмийцев — «восточных скифов» Геродота — и что как у Геродота, так и у аль-Бируни, речь идет о религиозных церемониях одного и того же содержания.

В этих играх и плясках нельзя не усмотреть действий шаманского характера. Савроматские жрицы, вероятно, также совершали колдовские действия и впадали в экзальтацию при помощи воскуривания одурманивающих веществ, «вступая в общение» с божествами.

В составе погребального инвентаря савроматских жриц постоянно присутствуют раковины с красками и без них, и гальки-растиральники. В этих предметах не только растирали краски, ибо иногда следов красок нет. Вероятно, в них растирали и благовония, как и на каменных столиках-блюдах. Они, безусловно, служили жреческими орудиями. Их в известной степени можно сравнить с авестийскими священными орудиями жертвоприношений — чашей и ступкой с пестом для приготовления благовонной хаомы (Вендидат, III, XIX) — напитка бессмертия из сока опьяняющего растения, который выжимали на жертвеннике и приносили в жертву Ахуро-Мазде[1165]. Я не стремлюсь отождествить назначение савроматских предметов культа и жреческого реквизита зороастризма, но вполне возможно, что савроматские жрицы совершали подобные действия, чтобы умилостивить своих богов и заклясть злых духов. В Вендидате говорится о глубокой древности священных предметов (ступки, чаши, хаомы), самого лучшего орудия против злого духа Ангроманью: «Сотворил (это оружие) Святой Дух, сотворил (он его) в беспредельное время» (Вендидат, XIX, 9)[1166]. Да и само жертвоприношение хаомы (индийской сомы) было унаследовано с древнейших времен[1167]. Разработанный ритуал богослужения зороастрийцев, как он представлен в разделе Авесты — Ясне (жертвоприношение), ведет свое происхождение от дозороастрийских культов различных древних, в первую очередь ираноязычных, племен. Такими же, еще первобытными культами должны были выглядеть культы савроматов, связанные с почитанием божественного огня.

В могилах савроматских жриц и некоторых богатых воинов в бассейне р. Илек не раз встречались кучки небольших галек, потертых и со следами действия огня. Это, вероятное всего, гадательные камни-кумалаки, известные у народов Средней Азии по данным этнографии[1168] и в древних кочевнических могилах Южного Казахстана[1169].

Вероятно, у савроматов существовали гадатели. Известно, что у скифов гадатели на прутьях были связаны с культом Афродиты-Урании-Аргимпасы. Они были служителями культа неба и исполняли жреческие обязанности, ибо «искусство гадания даровано им Афродитою» (Геродот, IV, 67). Их атрибутом являлась связка ивовых прутьев. Такие прутья применяли и восточные савроматы. Об этом можно судить на основании пока единственной, интересной находки на р. Илек. Исследуя в 1961 г. курганы группы Мечет-Сай, мы обнаружили погребение савроматского типа с особым ритуалом, в котором большую роль играл огонь (курган 4; погребение 4, рис. 75, 19). Покойника (пол не определяется) положили на толстый слой травы и хвороста в вытянутом положении головой на запад. Затем его засыпали горящим деревом или развели над ним мощный костер в самой могиле. Труп покойника сплошь обуглен, на костях сохранились куски телесных тканей и кожи, превратившихся в уголь. Вдоль левой руки погребенного лежал пучок тополевых прутьев (определение Г.Н. Лисицыной), очень ровных (все длиной 60 см). Благодаря обугливанию, они хорошо сохранили свою форму. На кисти левой руки и на пучке прутьев лежала сильно обгоревшая круглая деревянная миска с приподнятыми бортами, может быть, жертвенный сосуд. Над умершим обладателем пучка прутьев совершили обряд, в котором главную роль играл огонь. В Приуралье, в частности и на р. Илек, такой обряд часто связывается с богатыми захоронениями. Не был ли здесь погребен гадатель на прутьях или жрец (жрица?) со священным пучком, подобным тем, которыми обладали мидийские маги и жрецы зороастрийского культа? Пучки прутьев или веток как священные предметы или объекты гадания были известны не только у ираноязычных народов Евразии. На ассирийских рельефах связки таких прутьев изображены лежащими на жертвенных столах вместе с другими жертвенными предметами[1170].

В известной антидэвовской надписи Ксеркс говорит: «Там, где прежде дэвы почитались, там совершил поклонение Аурамазде и Арте небесной». Более точный перевод (по В.И. Абаеву) гласит: «…Аурамазду вместе с Артой, пребывающей в brazman’e (царстве неба — света)»[1171]. Исследователи переводят термин «brazman» как «священный огонь»[1172] или «жертвенные ветви»[1173]. Действительно, термин «брасман» («барасман», «барэсман») в авестийских текстах употребляется для