обозначения веток, прутьев, щепы, которые (применялись атраванами — жрецами огня при жертвоприношениях (Ясна, гл. X; Вендидат, III)[1174]. Эти ветви считались «отражением небесного высшего огня, который в них заключен»[1175].

Многие религиозные термины Авесты являются общеиранскими, отражающими общие для всех ираноязычных народов древности религиозные понятия. Поэтому можно видеть в ивовых прутьях скифских гадателей, связанных с культом «Афродиты небесной», в пучке прутьев из савроматского погребения могильника Мечет-Сай, в связках прутьев сакского жреца, изображенного на золотой пластине Амударьинского клада, и мидийско-персидских магов, «поющих молитвы и держащих в руках пучок тонких тамарисковых ветвей» (Страбон, XV, III, 14), атрибуты близких между собой культов неба, света и огня дозороастрийского происхождения. Они были восприняты зороастрийской религией как символ священного огня (барэсма), как своего рода апотропей, отгоняющий злых духов, и чудесный инструмент гадания.

Надо думать, что савроматские жрицы часто исполняли ритуальные действия, напоминающие действия авестийских атраванов — жрецов огня Средней Азии и Восточного Ирана. Однако, вероятно, религиозные функции жриц были более примитивны и в то же время более широки, чем только те, что связаны с почитанием священного огня. Мне савроматские жрицы представляются служителями различных родовых и племенных божеств и духов.

Итак, вся сумма сведений о религии савроматов приводит нас к выводу, что у этих номадов существовали политеистические представления, господствовал культ огня — света — солнца. Савроматские женщины являлись жрицами (и, вероятию, шаманками) культа местных родо-племенных, первобытных, так называемых стихийно возникших[1176] религий, характерных для ираноязычных народов до сложения религиозной системы зороастризма и даже чуждых учению Заратуштры.

По отношению к атому учению савроматы-кочевники должны были выступать как идолопоклонники враждебных зороастризму дэвов, вроде тех «туранских» кочевников-разрушителей, с которыми Заратуштра вел жестокую борьбу. Верования савроматов генетически связаны с религией Авесты и с зороастризмом, так как их религиозные представления были близки иранской религии, отраженной в древнейших частях Авесты. Эти верования и культы являлись частью древних религий ираноязычных народов, особенно массагетов и саков. Религия савроматов с почитанием огня, света, солнца, дуалистическим взглядом на бытие заключала многие элементы древнего племенного мировоззрения, которые составили источник зороастрийской религиозной системы оседлых народов Средней Азии и Ирана. Кочевники-сарматы были чужды учению Заратуштры в целом и особенно догматическому зороастризму сассанидской эпохи, но не религиозным представлениям Авесты вообще. Религия савроматов отражает древний пласт авестийской религии. Не исключена возможность, что через Хорезм, в котором многие ученые видят родину зороастризма, учение Заратуштры проникало в среду отдельных представителей родо-племенной верхушки савроматов и сарматов, военных вождей и их дружинников, бывавших в Хорезме и, по-видимому, в Иране. Однако это предположение не может быть подкреплено письменными или иными свидетельствами, а исходит лишь из бесспорного факта тесных взаимоотношений южноуральских номадов с Хорезмом и Ираном.

Глава девятая

Торговые связи савроматов и взаимоотношения их с соседями

§ 1. Развитие обмена

По мере роста производительных сил, развития металлургии меди и железа, особенно увеличения стад домашних животных и роскошной утвари, перешедших в собственность отдельных семей, создаются благоприятные условия для обмена внутри обширной савроматской группы племен и для внешней торговли. Савроматы находились на той ступени экономического развития, когда еще не завершилась победа частной собственности над общественной, и отдельные родовые группы могли обеспечить свой быт натуральным скотоводческим хозяйством, которое давало кочевнику пищу, одежду, средства передвижения. И все же не каждая семья и даже родовая группа, которая занималась домашним производством одежды, пищи, глиняной и деревянной посуды, примитивных украшений, могла изготовить металлические орудия, утварь и оружие. Поэтому она должна была поддерживать связь с теми родами и отдельными мастерами, в руках которых сосредоточивались добыча и обработка меди и железа, изготовление металлических, каменных и искусных костяных изделий. Это способствовало развитию внутреннего межплеменного регулярного обмена, который уже существовал в степях Поволжья и Приуралья в эпоху бронзы.

В условиях кочевого и полукочевого быта меновые отношения значительно расширились в результате усиления общественного разделения труда и роста частной собственности. «Кочевые народы первые развивают у себя форму денег, так как все их имущество находится в подвижной, следовательно, непосредственно отчуждаемой, форме и так как образ их жизни постоянно приводит их в соприкосновение с чужими общинами и тем побуждает к обмену продуктов», — указывал К. Маркс[1177]. Денежным эквивалентом у савроматов при обмене, вероятно, был скот и, может быть, для приуральской группы, медь в виде слитков или даже отдельных изделий, например, наконечников стрел. Монетного обращения не было. Находки отдельных боспорских и ольвийских монет в Нижнем Поволжье не связаны с надежными савроматскими комплексами. К савроматской эпохе достоверно относится только одна медная монета города Агригент конца V в. до н. э., найденная, кажется, на р. Иловля к западу от Камышина, судя по монетной летописи Б.В. Зайковского и по определению А.Н. Зографа. Античные монеты, если и попадали к савроматам, то не как денежный эквивалент.

Из всех видов производства у савроматов, вероятно, только производство металлических изделий, главным образом связанных с войной, изготовление ювелирных золотых изделий, каменных жертвенников, сложных костяных поделок в зверином стиле выделились в особые промыслы, которые уже не носили характера домашнего производства. Продукция отдельных мастеров обеспечивала нужды не только их непосредственных родственников, но и всего племени, и служила предметом межплеменного обмена внутри савроматской территории. Недаром местные наконечники стрел, мечи, бронзовые зеркала, каменные алтари, металлические, в том числе и золотые, украшения определенных типов не имеют узкого ареала. Они встречаются в пределах всей савроматской территории, а еще чаще — в пределах территории двух основных племенных союзов. Конечно, нельзя находки отдельных вещей, связанных с савроматским производством, объяснять только межплеменными меновыми отношениями. Они могли распространяться в результате враждебных столкновений между племенами как трофейная добыча или дань.

Савроматское производство не было товарным, но развивавшийся регулярный обмен превращал некоторые продукты этого производства в товары. Отдельные главы разбогатевших семейств становились временно или даже постоянно торговцами и эксплуатировали рядовых общинников, усиливая имущественное и социальное неравенство в савроматском обществе. Грабеж и торговля, сосредоточенные в руках савроматской аристократии, одинаково служили ее обогащению. Предметы роскоши иноземного производства, которые мы встречаем в особо богатых курганах Южного Приуралья, попадали в руки богатых и в результате торговли и после войн и набегов.

Военно-племенная аристократия савроматов, еще тесно связанная с родовым строем, начинает вести торговлю, как будет показано ниже, на границе своего племени и, вероятно, в более отдаленных странах, посылая туда караваны.

Меновой характер торговли у восточноевропейских варваров скифо-сарматского времени, когда скот, продукция скотоводческого хозяйства и рабы обменивались