* * *

Похороны Эви состоялись на следующей неделе, в промозглую серую среду. После погребения несколько близких родственников и друзей вернулись в Адмирал-хаус помянуть Эви бокалом глинтвейна со сладкими испеченными Поузи пирожками с изюмом и миндалем.

– Я так горжусь твоей девочкой, – заметила Поузи, когда они с Ником смотрели, как Клемми, сидя на полу в кухне, играла со своими новыми братом и сестрой. – Кажется, она отлично приспосабливается. Как ты решил с продолжением ее обучения?

– Мы говорили об этом, и Клемми захотела пока остаться в том же интернате, – ответил Ник. – Она обзавелась там друзьями, и они помогут ей быстрее вернуться к нормальной жизни, а именно это ей сейчас и необходимо.

– Привет, Поузи, – сказала Мари, подходя к ним. – Привет, Ник.

– Привет, Мари, спасибо, что пришла, – вежливо ответил он.

– Не за что. Мы с Эви были лучшими подругами в школе. О чем мы только ни мечтали… – Мари покачала головой. – Кто бы мог подумать, что Эви ждет такое будущее.

– И не говори, это ужасно печально. – Поузи вздохнула.

– Я понимаю, что сейчас неподходящий момент, но вы уже думали о том, что будет дальше с Адмирал-хаусом? – спросила Мари.

– Пока нет, милая, но, когда решу, что делать, ты услышишь об этом первая, – раздраженно ответила Поузи.

– А я собираюсь после Рождества поговорить с тобой о продаже дома Эви, – вставил Ник.

– Отлично, ну, я не думаю, что с продажей ее дома возникнут сложности. Клемми, вероятно, станет богаче всех нас. В общем, звоните или заходите в любое время. – И, кивнув всем на прощание, Мари удалилась.

Ник взглянул на горестное выражение лица Поузи.

– Мамуля, жизнь продолжается, – попытался подбодрить он ее. – Так уж устроен мир.

– Я понимаю. Поняла это еще в детстве, когда потеряла отца.

Поузи оглянулась на Фредди, отметив, как он элегантен в темном костюме. Он о чем-то увлеченно беседовал с Тэмми.

– Он смотрится весьма импозантно, – с усмешкой бросил Ник.

– Да-да. Я чувствую себя необычайно счастливой.

– И пора уже, чтобы кто-то начал присматривать за тобой.

– Надеюсь, мы будем взаимно присматривать друг за другом. – Поузи улыбнулась. – Когда-нибудь я расскажу тебе о нем и о том, почему мы столько лет не могли быть вместе. Кстати, ты уже думал о праздновании Рождества, Ник?

– Вчера вечером мы обсуждали это с Тэмми и Клемми, и нам хотелось бы отметить его здесь с тобой, если ты не против.

– Разумеется, не против, Ник. Фредди и Эми с детьми тоже придут в гости. Для них это тоже трудное время… первое Рождество без отца. В любом случае, нам надо постараться провести праздник как можно веселее.

Поузи услышала, что в ее сумочке зазвонил мобильник.

– Извини, Ник, надо ответить на звонок.

– Конечно.

– Алло?

– Поузи, это Себастиан.

– Привет, Себастиан, дорогой.

– Не вовремя?

– Нет, вовсе нет. – Поузи вышла из кухни и закрыла за собой дверь, чтобы лучше слышать его. – Есть какие-то успехи?

– В целом, есть. Ваш отец похоронен в безымянной могиле на территории тюрьмы Пентовилль.

– В безымянной?

– Ну, у него там нет именного надгробия, есть только номер, показывающий, в каком именно месте он упокоился.

– Ясно. А могу я навестить его?

– В общем, это не стандартная процедура, но мой консультант связался с парой соответствующих департаментов, и вам разрешили прийти. В пятницу вас устроит?

– Конечно, я подъеду туда. И, Себастиан…

– Да?

– Вы сможете сходить со мной?

– Разумеется, смогу. Но разве вы не хотите прийти с кем-то из родственников?

– Нет, совершенно точно нет. Мои сыновья пока ничего не знают об этом.

– Все ясно, тогда… вот уж не думал, что когда-нибудь скажу вам такое, Поузи, однако я буду ждать вас в час дня у ворот тюрьмы.

– Прекрасно. Спасибо вам от всего сердца за то, что вы сумели все организовать.

– Не за что, Поузи. Увидимся в пятницу. До скорого.

Поузи немного помедлила в коридоре, чтобы успокоиться, осознав вдруг, что узнала, где похоронен ее отец, в тот самый день, когда они безвременно похоронили другого близкого ей человека. Глубоко вздохнув, она вернулась в кухню.

– Добрый день, Поузи. Готовы морально? – с улыбкой спросил Себастиан.

– Да, как обычно.

– Вы совершенно уверены, что хотите навестить его? Я имею в виду, что там несколько мрачновато. – Он показал на суровое здание за воротами.

– Безусловно, да.

– Тогда ладно. Идем. – Себастиан нажал кнопку переговорного устройства, назвал их имена, и тюремные ворота со щелчком открылись.

Спустя пятнадцать минут одна из тюремных служащих привела их в сад.

– Согласно схеме, вашего отца похоронили вон там, – сообщила она, когда они прошли по газону – и Поузи уже представила бесконечное множество безымянных могил – к ряду захоронений прямо под высокими тюремными стенами.

– Да, все верно, – продолжила тюремщица, еще раз сверившись с захваченной с собой распечаткой. Она показала на поросший травой холмик слева от них. – Вот его могила.

– Спасибо.

– Хотите, чтобы я подошел туда с вами? – спросил Себастиан.

– Нет, спасибо, я не задержусь.

Поузи взглянула на указанную служащей невысокую насыпь и с гулко бьющимся сердцем приблизилась к ней. Она стояла над могилой с мокрыми от слез глазами, ничто на поверхности не указывало на то, что здесь покоится ее отец.

– Привет, папа, – прошептала Поузи. – Как жаль, что тебя похоронили в таком жутком месте. Ты заслужил лучшего.

Пока Поузи стояла там, ей вдруг впервые пришло в голову, что у отца имелась лицензия на убийство, поскольку он летал на своем истребителе в эпицентры военных действий. За это его награждали, называли героем. А здесь он лежал среди множества других преступников, поскольку отнял жизнь у человека, так жестоко предавшего его.

– Папа, тебе не следовало бы лежать здесь, и я хочу, чтобы ты знал, что я прощаю тебя. И всегда буду помнить и любить…

Она открыла принесенную с собой матерчатую сумку и достала оттуда сделанный ею маленький букет – стебли белой черемицы с зелеными блестящими веточками остролиста, усыпанного яркими красными плодами.

Положив букетик на холм, Поузи закрыла глаза и прочитала молитву.

Себастиан и служащая стояли поодаль от нее на почтительном расстоянии.