все медицинские технологии, висящие на нем. — Не положено. Завтра придёте повторно.

— Уже выхожу, — бросаю ей.

Я целую Питера в щеку, не покидая его взглядом, и направляюсь к двери. Мама крепко заключает меня в объятия, и мы возвращаемся с ней в мою палату. В эту секунду я для нее — ожившая звезда…

— Милана, мы сейчас как придём, измерим давление и затем вам необходим сон. Маме можно остаться с вами.

— Да, — сообщаю я и улыбаюсь, осознавая, что буду не одна, а с мамой.

— Мам, как папа, Джексон, Ритчелл? Я так соскучилась по ним…

— Они уже утром все придут к тебе, и ты сама с ними поговоришь.

— Правда? Какое же это счастье… Знаешь, когда я сейчас была у Питера, я поняла одну вещь, как же часто мы не ценим моменты своей жизни, в которых все наши близкие живы и здоровы. Мы думаем, что так будет всегда, но это всего лишь иллюзия вечности. Мы ссоримся, злимся, негодуем, не понимая, что это, может быть, последняя наша ссора, последний разговор с близким и любимым нами человеком… Как же мы ошибаемся, когда думаем, что мы вечны в этом мире…

— Согласна с твоими словами… Папа очень переживал за тебя, когда я ему сказала, то он сразу же приехал домой. И знаешь… Я никогда не видела его таким потерянным, поникшим. Он думал, что навсегда тебя потерял… Он любит тебя, очень…

Меня повторно одолевало эмоциональное состояние, слушая слова мамы. Глаза становились влажными от слез.

Наш последний разговор с папой как раз закончился ссорой, и я даже понятия не имела, что она могла быть последней. Как же коротка жизнь… Почему же я не понимала этого, когда говорила, что не желаю возвращаться домой или разговаривать с папой…

— Я соскучилась по нему…

— А я по нашим тройным объятиям.

— Извините, что отвлекаю вас, но давайте я измерю давление, и затем я вас оставлю.

— Конечно, доктор, — говорю я, садясь на край кровати.

— Дайте правую руку.

Я делаю так, как велит врач. Мама садится рядом и мне становится от ее присутствия не так страшно. Как же я рада, что у меня есть мама, несмотря на все разногласия между нами, я люблю её.

— Значит, смотрите. Пульс высокий, давление низкое. Зря я разрешила вам идти к вашему товарищу. Вам необходим покой, сон и отдых и никаких волнений, и только тогда вы сможете полностью вернуться к прежнему ритму жизни. Выпейте эти лекарства и ложитесь спать.

— Буду следовать указаниям, спасибо!

— Доброй ночи, вам…

— Доброй ночи, доктор, — отвечает с благодарностью мама.

— Доктор, — начинаю я, — можно задать вам вопрос?

— Да.

Я набираюсь силы, и спрашиваю то, что волнует сейчас меня больше всего:

— Можно узнать состояние Питера Морриса? И как долго он будет находиться без сознания?

— Милана, мама скажет тебе.

— Я хочу знать правду! — настаиваю я.

— У твоего товарища сильное мозговое повреждение. От объемного кровоизлияния он сейчас подключен к искусственной вентиляции легких.

— А как скоро он придёт в себя?

— Милая, сейчас он на грани жизни и смерти. Его организм борется за жизнь. Никто из нас не знает, сможет ли он придти в себя. Нужно время и вера в лучшее, — отчетливо молвит врач, и мы с мамой глубоко вздыхаем…

— И да, когда мы его забирали с места аварии, он сказал слова. Мы не поняли их смысл, но, быть может, для тебя они будут иметь значение. Слова звучали так: «Прости меня за любовь, детка».

Мои глаза снова наполняются слезами. Ведь он часто меня называл «деткой».

«Питер, мой Питер. Как мне жить без тебя и твоего занудства…»

— Спасибо вам за все. Для меня эти слова очень важны.

— Вот и славно. До утра.

Мы с мамой ложимся на кровать, она меня крепко заключает в теплые объятия, и я сразу же чувствую запах дома, тепла, уюта, детства. Но от слов, которые сообщила врач в отношении Питера, я не могу отойти, и только слезы помогают мне немного успокоиться. Плача, я как будто сбрасываю с себя свои переживания.

— Дочь, я знаю, как тебе больно… Но поверь мне, слезами не поможешь Питеру…

— Знаю, но я так виновата перед ним. Я унижала его любовь. А он был со мной искренен… даже в последнюю минуту, когда оказался на грани жизни и смерти.

— Не говори так. Ни в чем ты не виновата. Авария — случайное событие, которое произошло с вами.

— Нет, мам, мы приняли решение поехать, мы начали ссориться и … СТОЙ! — начав говорить я, я вспоминаю кое-что и резко встаю с места.

— Что такое? Не пугай меня, дочь.

— Мам, я знаю, причину, — кричу я.

— Какую причину? Доооочь, говори же, не молчи…

— Когда мы ссорились, затем ехали по трассе и Питер не смог затормозить и вырулить в сторону от столба, в который мы въехали. Он кричал, что тормоза не работают… И затем…

Я перебираю моменты того вечера, который я помнила обрывистыми кусками.

— ЧТО? — ошеломляется мама. — Но кто мог это сделать?

— Тем более, мам, у Питера не один год вождения автомобиля. Нас подставили, я уверена. Но, кто же, это мог быть…

Я сижу на кровати и напрягаю свое сознание.

— Ты не замечала, может кто-то угрожал вам в последнее время?

Внезапно у меня всплывают слова, которые мы увидели с Питером на его машине в день отъезда от Ритчелл: «Вы ещё об этом пожалеете». Не может быть. Получается, что Макс и его компания испортили тормоза в машине Питера и поэтому, мы не смогли затормозить и попали в столб…

— Мам, я знаю, кто это сделал… — с ужасом произношу я.

— Мы их знаем? Кто это вообще?

— Друзья Питера…

— Завтра же мы позвоним следователям, чтобы они возбудили уголовное дело. Они должны ответить за свой поступок. А почему друзья Питера так с вами поступили? И как ты причастна к этому?

Я ворошить в памяти последние события, от чего у меня усиливается головная боль.

— Это долгая история…

— Давай постараемся уснуть, дочь. Тебе все же нужен отдых, а не допросы. Поговорим утром.

— Да, мам.

Я закрываю глаза и от принятых лекарств, будто по щелчку, отключаюсь.

Глава 56

— А Милана? Она спит ещё? К ней можно?

Сквозь сон я слышу чьи-то голоса, будто кто-то усердно пытается зайти ко мне в палату. Я открываю глаза, смотрю на время. На экране телефона: 07:00.

«Кто же в такую рань пришёл ко