– Так почему не уберешь? – осведомился Райан, не спускающий глаз с метки.

– Потому что тогда прекратятся мои отношения с Тем, Кто Переговаривается.

– Одной из «мускусных собак»?

– Пока ведутся переговоры, я – его территория. Если я вернусь на их корабль без пометки о собственности либо если «собаки» убедятся, что пометка удалена хирургическим путем, это станет роковым ударом по статусу моей стаи «мускусных собак».

– И что случится?

– Его накажут, – ответила Светлана и улыбнулась скупо. – А я бы этого не хотела.

– Тебе не следовало лететь к ним.

– Я всего лишь проявила инициативу. И насколько понимаю, поступила верно. Они за один день дали нам больше, чем «фонтаноголовые» за последние десять лет.

– Возможно, у воздержанности «фонтаноголовых» свои причины. Вряд ли наши союзники хотят, чтобы мы уничтожили себя технологиями, которые едва понимаем. Знаешь ли, они могут чувствовать ответственность за нас.

– Я будто слышу Беллу.

– Что не делает мои слова менее верными.

– Есть и другая, равно верная точка зрения. А если «фонтаноголовые» не могут предложить больше ничего полезного для нас? Но Янус-то им нужен, и они держат нас здесь, не допуская к остальной Структуре.

– Они предупредили нас об опасностях, таящихся за воротами, а это не то же самое, что запрет.

– А они дали нам ключ?

– Детям не дают опасные бритвы.

– Пришло время измениться и не вести себя как дети. Райан, именно потому я и поднялась сегодня наверх. Не назло Белле и не из мести за Перри. Но чтобы продвинуть нас вперед. Сделать хоть что-то.

– Ну да, кое-что ты сделала. Определенно.

И хозяйка гостиной, и мужчина в теле мальчика смотрели друг на друга с напряженным вниманием. На голограммах ветер нес стены пыли по иссохшим, красным, как лососина, пейзажам Марса. Золотой дирижабль с крестом и полумесяцем рискованно пристал к минарету за высокими городскими стенами.

– Я ожидала большей реакции от Беллы, – заметила Светлана.

– Какой же?

– Ну, не знаю. Например, полицию в Форпосте. Арест всех известных моих приверженцев.

– Неужели ты считаешь Беллу настолько глупой? – спросил он разочарованно. – Я думал, ты хорошо знаешь ее.

– Надеюсь, она послала тебя не только для этого?

Эксфорд смерил ее холодным взглядом:

– Беллу уже давно предупредили о «мускусных собаках». «Фонтаноголовые» сказали ей, что когда-нибудь «собаки» придут обязательно. И предупредили, что они используют малейший раскол в нашем обществе. Потому Белла так долго и усердно старалась помириться с тобой. Светлана, она сделала все от нее зависящее, чтобы вернуть твое расположение. Ты не в изгнании. Она пригласила тебя на вечеринку Такахаси.

– И это все на случай появления «собак»?

– А также из-за обычной человеческой порядочности.

– В том, что она сотворила с Перри, ничего порядочного! – Светлана скривилась.

– Вижу, тебе бы очень хотелось считать дело Перри сугубо личным.

– А каким еще?

– Думаю, Белла практически решила отпустить Перри. Уверен, она хотела этого больше всего, поскольку восхищается им и очень его уважает.

Взгляд Эксфорда неизменно возвращался к отметине на лбу Светы. Та подумала, что доктор приобрел чисто детскую неспособность не пялиться на диковину.

– События с Перри неприятны ей в куда большей степени, чем ты считаешь.

– Райан, ты явился прочитать мне лекцию?

– Я уже упомянул про необходимость сохранения единства, – невозмутимо ответил Эксфорд. – Белла все еще считает, что не следует показывать малейшие внутренние разногласия «собакам». Потому она не выступила с обращением, изобличая тебя, не стала объявлять военное положение и производить аресты.

– Не понимаю.

Он посмотрел на нее оценивающе:

– У Беллы есть предложение. Она закроет глаза на этот поступок. Не будет преследовать тебя, давить твоих приверженцев. Ты останешься безнаказанной и сможешь жить и работать, как и раньше. Но разумеется, при одном условии.

– И каком же?

– Ты снова свяжешься с «мускусными собаками». Как именно – лично либо по радио, – дело твое. Наверное, ты сообщила им, что уполномочена вести переговоры от лица всей колонии?

Светлана лишь пожала плечами.

– Ну так поддерживай эту ложь, – посоветовал Эксфорд. – Пусть они думают, что мы послали тебя. А ты скажешь, что мы прекращаем всякие отношения с ними. Любые заключенные тобой сделки, обязательства, обещания объяви недействительными. Если это повлечет за собой возвращение «собакам» чего-то – верни. Мы заплатим, если потребуется. Но только пусть оставят нас в покое.

– Слишком поздно. Они уже прорезали дыру в «небе». Или ты не заметил ее?

– Мы заметили. И заметили штуковину, последовавшую за тобой. «Фонтаноголовые» очень заинтересовались ею. По мнению Беллы, это может быть вовсе не простой энергозабор, каким его представляют «мускусные собаки».

– А Белла, конечно, знает лучше.

– По данным «фонтаноголовых», «собаки» хотят уничтожить Янус.

– Глупости! С какой стати?

– Это вовсе не глупости, если планируешь пробить дыру в стене и вырваться наружу.

Света расхохоталась:

– Райан, отлично! Как вовремя приходят такие данные! Как раз когда Белле чего-то нужно от меня.

– То есть ты не веришь.

– Белла может верить во что хочет. А я вижу попытку испортить хорошее начинание.

– Не думаю, что «фонтаноголовые» лгут нам.

Светлана ощутила внезапное, всепобеждающее желание достучаться до Райана, заставить его взглянуть с ее стороны.

– Райан, послушай: я была наверху и видела, что такое эти «собаки». Они малоприятные. – Она поскребла снова отметину на лбу. – Если тебе интересно, нравятся ли они мне, отвечу: совсем не нравятся. Но их волнует лишь бизнес. Они прагматики.

– Прагматизм может погубить, если окажешься не участником сделки, а предметом торга. Мне казалось, мы усвоили этот урок еще на «Хохлатом пингвине».

– Оно того стоило. «Собаки» дадут нам настоящую силу. Наконец-то мы станет игроками, а не пешками. Райан, я хочу выбраться отсюда. Хочу увидеть остальную Структуру, встретиться со спиканами и задать им пару важных вопросов.

Он посмотрел на нее холодно, будто на неприятную незнакомку:

– Я рад, что ты подумала хотя бы об этом.

Света резко встала:

– Переговоры окончены. Очевидно, мой ответ «нет». Нам остается лишь узнать, что Белла сделает теперь.