Максимов посмотрел за спину Славки. Бойцы разделились на группы и осматривали каждую развалюху вдоль улочки.

— Слава, пока твои абреки не швырнули гранату, я скажу. Со мной еще двое. Девчонки из экспедиции.

— Бабы — это хорошо, — усмехнулся Слава. Глаза все равно остались тревожными. — Бабы — люди глупые, они и выстрелить могут, да?

— Боюсь, да.

— Так веди, что ты встал как приклеенный!

Максимов посмотрел в глаза Славке.

— Под мою ответственность, — приложив руку к груди, пообещал Славка-Бес.

Максимов подошел к развалюхе так, чтобы в дверной проем не упала его тень.

— Карина, Юко! Выходите. Без фокусов. Это мой друг. В темноте зашуршал песок. Наружу высунулось перепачканное лицо Карины. Она прищурилась от яркого света.

— Правда? — спросила она, испуганно косясь на БТР.

— Правда, правда! — Максимов протянул ей руку.

— Ох, и где у тебя только друзей нет! Он вытащил ее через узкий лаз. Следом юркой ящеркой выползла Юко.

Максимов догадался, почему Славка засунул их в раскаленное нутро БТРа. Жара тут была несусветная, люки и бойницы плотно задраены, но это лучше, чем мешок на морду.

Как приличный хозяин. Славка разделил с гостями все неудобства.

Зачем, Максимов тоже понял. Не хотел терять время зря.

Сразу начал выспрашивать историю экспедиции, слушал внимательно, по ходу задавая уточняющие вопросы.

Славка сидел в кресле стрелка-наводчика, Максимов — на боковом сиденье, и спиной то и дело приходилось прижиматься к горячей бортовой броне.

Максимов решил не врать. Кое-что изменял, но по мелочи. Например, Леон оказался журналистом, которого Максимову настоятельно сосватали московские чиновники. Подлинное нутро и полная безбашенность Леона раскрылись лишь у вымершего лагеря.

Славка протянул ему карту.

БТР жутко качало и бросало на ухабах, Максимов нашел нужный квадрат на карте сразу, но пришлось изловчиться, чтобы обвести его пальцем.

Славка в ларингофон на шлеме отдал команду, косясь на карту на коленях Максимова.

Следовавший за ними рокот ослаб, свернул вбок. Стал удаляться.

— Послал людей сжечь все там к ядрене фене. Мне тут только поноса с золотухой не хватало, — пояснил Славка.

— Язвы сибирской, — поправил Максимов.

— Не каркай! — Славка опять придвинулся ближе. — Ну и вы пропылили в кишлак…

— Нет. Повел Леон. У него раньше какие-то свои заморочки там были, как я понял. — Максимов покрутил пальцем у виска. — Дорогу он знал, ручаюсь.

— Не узнаю тебя, Юнкер. — Славка покачал головой. — В старые добрые времена ты бы его по счету раз в Нижний мир отправил.

— Во-первых, я единственный, кто в лагерь ходил. Где гарантия, что вирус не подхватил? Только к ночи стало ясно — жить буду. Во-вторых. — Максимов кивнул на девушек, прижавшихся друг к другу на заднем сиденье. — Какой от них толк? А канистру и рюкзак кому-то нести надо.

— А какая из них твоя? Неужели обе? — прошептал Славка, масляно блестя глазами. — Молчи, догадался! Та, что с краю.

Он выждал, когда Максимов усмехнется, а потом сам весело заржал над своей шуткой.

— Короче, Бес. — оборвал его смех Максимов. — Решил до утра отдохнуть. И выспавшись, объяснить французу смысл жизни. Но среди ночи налетели шавки. Леона — в клочья. А меня — вот. — Он осторожно похлопал себя по плечу.

— Ну-ну. — Славка, задумавшись, скосил глаза на спину водителя. Тот, скорее всего, по-русски не понимал или был вышколен не хуже кремлевского водилы, еще ни разу не обернулся.

— А пищали откуда? — спросил он.

— Леон в кишлаке откопал.

— Тогда не понятно, кто из вас археолог, — усмехнулся Славка. — Ну да ладно. Отдыхай.

Он пробрался на командирское место. Толкнул люк. Выбрался на броню.

Его болтающиеся ноги, обутые в кроссовки, было единственным, что видел Максимов в течение следующих сорока минут…

Преодолев пологий затяжной подъем, БТР круто нырнул вниз. Пришлось хвататься за поручни.

Прокатив еще метров сто по ровной поверхности, БТР замер. Водитель сразу же заглушил движки. Оглянулся, сверкнув белозубой улыбкой на закопченном лице.

«Интересно, здесь одни аборигены служат?» — подумал Максимов.

— Приехали! — крикнул в люк Славка. — К машине!

Максимов с радостью распахнул боковой люк, вывалился наружу.

Осмотрелся.

Действительно, мертвый город. Выжженная, пожухлая трава. Какие-то двухэтажные постройки, разбросанные по площадке, прижавшейся к крутому склону горы. Жилые бараки, нечто, напоминающее ремонтные мастерские, спортгородок. Полное запустение. Никаких признаков человеческой активности, если не считать БТРов, остановившихся посредине площадки, и спрыгнувших с брони солдат. Это небольшое плато, не больше километра площадью, точно соответствовало тому, что Максимов рассматривал на снимке из космоса.

Правда, в натуре Максимов обнаружил много интересного, чего не разглядел на снимке. По периметру площадки шел высокий вал, явно искусственного происхождения. К нему вели прямые тропинки, протоптанные не одним десятком ног. Трава не везде выгорела одинаково. Кое-где она становилась белее, образуя линии, ведущие к полуразвалившимся постройкам и валу. Линии слишком четкие, чтобы не быть искусственного происхождения.

Максимов мысленно разбил пространство вокруг себя на сектора обстрела, так, если бы ему поручили организовать оборону заброшенного поселка. И сразу же обнаружил два дота. Увидеть их было невозможно, если не знать, что они обязательно должны были быть именно в этих местах. Ключевая точка обороны находилась на гребне холма. Оттуда прекрасно простреливалась вся округа. На высшей точке холма сохранилась какая-то постройка с высоким шпилем, очевидно, бывший пункт связи. Ниже, видимые, как темные ломаные линии, змеились окопы опорного пункта.

«Грамотно», — оценил увиденное Максимов. Карина, отдуваясь, встала рядом, взяла за руку.

— Где мы?

— В Мертвом городе, — ответил Максимов.

— Оптимистическое название.

— Да уж, Париж звучит приятнее.

— Не вредничай.

— И не думал, Так, к слову пришлось. Юко озиралась по сторонам, держась рукой за броню. Слабо улыбнулась Максимову.

— Укачало? — спросил он, перейдя на английский.

— Все в порядке, спасибо, — ответила Юко. Раздалась резкая команда. Строй солдат, бухая ногами, потрусил к спортплощадке.

Слава-Бес подошел в сопровождении низкорослого и гибкого молодого офицера. Никаких знаков различия ни у кого Максимов не заметил, но решил, что узбек числится вторым номером в местной табели о рангах.