Пришла сестра и повесила еще одну капельницу, от которой он провалился в сон, а когда проснулся, ему вдруг резко стало лучше.

— Это Т-клеточное наращивание действует, — объяснила Уильямова медсестра. — Мы такое уже у многих наблюдали. Иногда буквально за ночь человека на ноги поднимает.

Она отвела его в туалет, а после обеда заставила пройтись по коридору.

— Чем дальше пройдете, тем лучше, — опустившись на колени, она надела ему тапки.

«Никуда я не пойду, — подумал Дануорти. — Гилкрист выключил сеть».

Сестра примотала к его плечу капельницу, прицепила к ней переносной мониторчик и помогла надеть халат.

—А депрессия — это не страшно, — успокоила она, поддерживая его под локоть. — Просто остаточный симптом после гриппа. Пройдет, как только восстановится химический баланс.

Она вывела его в коридор.

— Вы, наверное, хотите навестить кого-нибудь из знакомых? В самом конце коридора лежат двое из Баллиола. Мисс Пьян-тини на четвертой койке. Ее бы не помешало слегка приободрить.

—А мистер Латимер... — Дануорти запнулся. — Мистер Латимер еще в больнице?

—Да, — ответила сестра, и по ее голосу он понял, что старик так и не оправился от инсульта. — Через две палаты.

Дануорти добрел по коридору до палаты Латимера. Он ни разу не навестил старика в больнице — сначала ждал звонка от Эндрюса, а потом закончились СЗК. Мэри говорила, что у него полный паралич и утрата всех функций.

Он толкнул дверь в палату. Латимер лежал вытянув руки по швам, слегка отставив левую, чтобы поместились трубки капельниц. От носа и горла тоже тянулись трубки, а от головы и груди — провода к экранам над кроватью. Они наполовину закрывали его лицо, но старика это вовсе, казалось, не беспокоило.

—Латимер? — позвал Дануорти, подходя к койке.

Он не слышал. В раскрытых глазах не мелькнуло ничего, и лицо под переплетением трубок и проводов осталось неподвижным. Старик будто унесся мыслями далеко-далеко, пытаясь, например, вспомнить строчку из Чосера.

— Мистер Латимер, — позвал Дануорти погромче и посмотрел на экраны. Там тоже ничего не изменилось.

«Он ничего не знает», — подумал Дануорти, опираясь рукой на спинку кресла.

— Вы ведь не знаете, что за это время произошло? Мэри умерла. Киврин в 1348-м, — наблюдая за экранами, рассказал он. — А вы даже не в курсе. Гилкрист выключил сеть.

На экранах ничего не дрогнуло. Линии невозмутимо ползли по темному фону как ни в чем не бывало.

— Вы с Гилкристом послали ее на черную смерть! — прокричал Дануорти. — А теперь лежите тут... — осекшись, он опустился в кресло.

«Я вам говорил, что бабушка Мэри умерла, но вы были слишком больны и ничего не слышали». Колин пытался до него докричаться, а он лежал, как сейчас Латимер, глухой и бесчувственный ко всему.

«Колин никогда не простит меня. Как не простит матери за то, что не приехала на похороны. Как там Финч сказал? Не управится за такой короткий срок?» Он представил Колина, стоящего в одиночестве у гроба, заваленного лилиями и лазерными цветами. И никого из близких вокруг, только миссис Гаддсон и звонари.

«Мама не смогла приехать», — сказал Колин, сам не особенно в это веря. Конечно, если бы захотела по-настоящему, то приехала бы.

«Он никогда меня не простит. И Киврин не простит. Она взрослее Колина, она придумает сотню форс-мажорных обстоятельств и где-то даже угадает. Но в глубине души, оставшись на растерзание разбойникам с лиходеями и чуме, она ни за что не поверит, что я не смог за ней прийти. Если бы по-настоящему захотел».

Дануорти с усилием поднялся, держась за кресло, и, не глядя на Латимера и экраны, двинулся обратно в коридор. Увидев у стены пустую каталку, он прислонился к ней на минуту.

Из соседней палаты вышла миссис Гаддсон.

— Вот вы где, мистер Дануорти! А я как раз шла вам почитать. — Она раскрыла Библию. — Вам разве разрешили подниматься?

— Да.

— Ну, я рада, что вы наконец идете на поправку. В ваше отсутствие все просто по швам поехало.

— Да.

— И прошу вас, повлияйте как-то на мистера Финча. Он позволил американкам репетировать в любое время дня и ночи, а когда я пожаловалась на этот бесконечный трезвон, он мне нахамил. А еще он приставил моего Уилли ухаживать за больными. Уилли! Который заражается от каждого чиха! Это чудо, что он до сих пор не слег с этим гриппом.

Действительно, чудо, подумал Дануорти, учитывая количество потенциально заразных девиц, с которыми Уилли успел перецеловаться за время эпидемии. Интересно, как вероятностные подсчеты оценили бы его шансы остаться невредимым?

— И тут мистер Финч со своими заданиями! — возмущалась миссис Гаддсон. — Я, конечно, не позволила. «Я запрещаю вам своими безответственными действиями подвергать опасности здоровье Уилли, — заявила я ему. — И не думайте, что я буду стоять сложа руки, когда моему сыну грозит смертельная опасность».

— Я должен навестить мисс Пьянтини, — сказал Дануорти.

— Вам нужно лечь обратно в постель. Вид у вас крайне неважный. — Она потрясла перед ним Библией. — Никакой дисциплины в этой больнице. Разрешают пациентам болтаться по коридорам почем зря. У вас случится рецидив, вы умрете и сами будете в этом виноваты!

— Нет, — ответил Дануорти, толкая дверь в палату и скрываясь внутри.

Он думал, что палата будет пустой, что всех уже выписали, но там оказалось полно народу. Большинство сидели в кровати, читая или смотря портативные визики, а один в кресле-каталке глядел на дождь за окном.

Дануорти узнал его не сразу. Хоть Колин и говорил про рецидив, такого Дануорти не ожидал. Он постарел, на темном лице выделялись светлые круги под глазами и резкие носогубные морщины. Волосы побелели как лунь.

— Бадри, — позвал Дануорти.

Он обернулся.

— Мистер Дануорти...

—Я не знал, что ты в этой палате.

— Меня перевезли после... — Он не договорил. — Я слышал, вы поправляетесь?

— Да.

Нет, это невыносимо, подумал Дануорти. «Как ты себя чувствуешь? — Спасибо, лучше. А вы? — Гораздо лучше. Конечно, без депрессии не обошлось, но это неизбежный остаточный синдром».

Бадри развернул свое кресло к окну, и Дануорти понял, что ему тоже, наверное, невыносимо.

—Я ошибся, когда заново вводил координаты, — проговорил Бадри, глядя на капли дождя. — Я ввел неправильный год.

Надо ответить: «Ты был болен, у тебя начался жар». Объяснить, что спутанность сознания — один из первых симптомов гриппа. Сказать, что это не его вина.

— Я не понимал, что заболеваю, — продолжил Бадри, теребя свой халат, как теребил одеяло лежа в бреду. — Все утро у меня трещала голова, но я думал, что просто пересидел за терминалом. Надо было догадаться, что дело плохо, и отменить переброску.