моей разноцветной шеи.— Я думала... Я думала, что это просто болтовня.

— И вы до сих пор считаете, что наши друзья — бескорыстные миссионеры Общества пропаганды христианского учения? — Я ухмыльнулся.— Вы знаете Жака и Крамера?

Она кивнула.

— Я убил их сегодня. После того, как они прикончили моего друга. Сломали ему шею. После этого попытались убить моего босса и меня. И я убил еще одного. Он пришел из темноты, чтобы расправиться с нами. По-моему, его звали Генри. Теперь вы мне верите? Или вы все еще думаете, что мы все здесь водим хоровод на зеленой лужайке под бодрые звуки волынки?

Шоковая терапия подействовала даже слишком сильно. Бледность исчезла, ее лицо пылало. Она сказала:

— Меня сейчас стошнит.

— Позже,— сурово произнес я. Мне было адски трудно сдерживать себя. Хотелось обнять ее, погладить по головке и сказать: «Ну, ну, не надо забивать прелестную головку тяжелыми мыслями. Доверься старому дядюшке Филипу, и все будет хорошо, вот увидишь». Просто не представляю, как мне удалось удержаться. Вместо этого я сказал тем же противным тоном: — У нас нет времени, чтобы разводить нюни. Вы же собираетесь выходить замуж, верно? Ваш отец сказал, когда вернется?

Она посмотрела на умывальник в углу комнаты, как бы раздумывая, бежать к нему или нет, потом снова перевела глаза на меня и прошептала:

— Вы ничем не лучше их. Вы ужасный человек. Убийца.

Я взял ее за плечи и потряс.

— Он сказал, когда вернется? — почти прокричал я.

— Нет.— Ее глаза смотрели на меня с отвращением. Давненько женщины не одаривали меня таким взглядом. Я опустил руки.

— Вы знаете, чем занимаются здесь эти люди?

— Нет.

Я ей верил. Ее отец должен был знать, но он ей не станет рассказывать. Лорд Кирксайд был слишком тертым калачом, чтобы поверить, будто их незваные гости просто так уйдут, никого не тронув. Может быть, он просто затеял отчаянную игру, полагая, что раз он ни о чем не расскажет своей дочери и сможет поклясться, что она ни о чем не знает, то они оставят ее в покое. Если он так думал на самом деле, то ему пришла пора обращаться к психиатру. Но я был к нему несправедлив. Будь я на его месте, окажись в этом мутном водовороте, то тоже схватился бы за соломинку.

— Очевидно, вам известно, что ваш жених жив,— продолжал я. И ваш старший брат, и все остальные. Их прячут здесь?

Она молча кивнула. Все-таки мне нравилось, как она на меня смотрит.

— Сколько их, вы знаете?

— Дюжина. Или больше. Среди них есть дети. Трое мальчиков и девочка.

Так и должно быть. Двое сыновей сержанта Макдональда и мальчик с девочкой, которые были на борту злополучного катера, исчезнувшего во время ночного круиза в окрестностях Торбея. Я не верил ни одному слову, сказанному Лаворски Сьюзен по поводу их бережного отношения к человеческой жизни. Но меня не удивляло, что люди, которые стали невольными свидетелями их незаконных действий, до сих пор живы. Это было совсем неспроста.

— Вам известно, где они содержатся? В замке Дабб Сгейр должно быть немало подходящих темниц.

— Глубоко под землей есть погреба. Мне ни разу не разрешали даже приблизиться к ним за последние четыре месяца.

— Наконец-то вам выпадает удача. Одевайтесь и отведите меня туда.

— Спуститься в подвалы? — Она посмотрела на меня как на ненормального.— Вы с ума сошли? Папа говорит, что не меньше трех часовых дежурят всю ночь напролет.— Осталось уже двое, но она и так слишком невысокого обо мне мнения, так что я решил промолчать.— Они вооружены. Вы наверняка спятили. Не пойду!

— Я и не думал, что вы пойдете. И ваш молодой человек умрет только потому, что вы презренная трусиха.— Мне показалось, что я физически ощущаю, как ей противен.— Лорд Кирксайд и благородный Роллинсон. Повезло отцу. Завидная партия для дочери.

Она ударила меня, и я понял, что выиграл. Я сказал, не прикасаясь к лицу:

— Не делайте этого. Можно разбудить охранника. Одевайтесь.

Я поднялся, отошел, присел на край кровати, повернувшись к ней спиной, и принялся рассматривать дверь и притолоку, пока она. одевалась. Я уже начал уставать от женщин, говорящих мне, какой я ужасный тип.

— Я готова.

Она снова нацепила на себя пиратскую тельняшку и джинсы, из которых выросла пять лет назад. Ей удалось влезть в них всего за тридцать секунд, не прибегая к помощи портативной швейной машинки. Просто уму непостижимо!

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ.

Четверг, 4.30 утра — рассвет

Мы спустились по лестнице, держась за руки. Я был из тех людей, с которыми ей меньше всего хотелось бы остаться наедине где-нибудь на необитаемом острове, но это не помешало ей крепко в меня вцепиться.

В конце лестницы повернули направо. Я время от времени зажигал фонарь, но в этом, по сути дела, не было необходимости — Сьюзен хорошо знала дорогу. В конце зала мы пошли налево, вдоль восточного крыла замка. Через восемь ярдов остановились у двери с правой стороны коридора.

— Кладовка,— прошептала она,— а за ней кухня.

Я нагнулся и посмотрел в замочную скважину. Внутри темно. Мы вошли в дверь и пошли по направлению к кухне. Я посветил фонарем вокруг себя. Пусто.

Сьюзен сказала, что ночью дежурят трое охранников. Один, с которым я повстречался, у ворот. Потом парень, который ходил по стене замка. Нет, она не знала, что он там делает, но можно было предположить, что не занимается астрономическими наблюдениями и не высматривает возможных парашютистов. У него был ночной бинокль, и он следил, не помешает ли честным людям работать случайная рыбацкая шхуна или яхта любителей морских прогулок. В такую ночь он многого не увидит. А третий часовой, по словам Сьюзен, охранял черный ход на кухню, единственный вход в замок, помимо главных ворот. Тут же начиналась лестница, ведущая в погреба, где томились несчастные узники.

У черного хода в кухне охранника не оказалось. Значит, он был внизу, у входа в погреба.

Сразу за кухней несколько ступенек каменной лестницы вели на небольшую площадку, направо от которой круто уходил вниз тускло освещенный проход в погреба. Сьюзен