– Я справлюсь, – сказал я жестко. Я знал, как он уважает меня, но так же знал, как ясно он видит мою слабость. Я хотел остаться один, хотел спрятаться.

Верити понимающе кивнул:

– Если бы ты овладел Силой, я мог бы предложить тебе свою энергию – так, как слишком часто делал для меня ты.

– Я бы не смог, – пробормотал я, не скрывая того, как неприятно было бы мне брать силу другого человека взамен собственной. И тут же пожалел о своих словах – в глазах моего принца мгновенно отразилось чувство стыда.

– Я тоже когда-то мог говорить с такой же гордостью, – сказал он тихо. – Пойди отдохни, мальчик. – Он медленно отвернулся от меня и стал раскладывать свои пергаменты.

Я поспешно ушел.

Пока мы с принцем сидели в четырех стенах, день подошел к концу. Снаружи уже стемнело. В замке был обычный зимний вечер. Со столов уже убрали, люди, вероятно, собрались у очагов в Большом зале. Может быть, поют менестрели или кукольник заставляет своих нескладных персонажей разыгрывать не менее нескладные истории. Некоторые смотрят на соревнования лучников, некоторые играют в иголки, дети крутят волчки, играют в лото или дремлют на коленях у своих родителей. Все спокойно. Снаружи бушевали зимние шторма, храня наш покой.

Я шел с осторожностью пьяницы, избегая мест, где по вечерам собирался народ. Я съежился и ссутулился, как будто мне было холодно, пытаясь таким образом унять дрожь в руках. На первый этаж я взобрался медленно, словно погруженный в думы. На площадке я позволил себе остановиться, чтобы сосчитать до десяти, потом начал взбираться дальше.

Но как только я поставил ногу на первую ступеньку, вниз, подпрыгивая, навстречу мне скатилась Лейси. Пухлая женщина, больше чем на двадцать лет старше меня, она все еще двигалась по ступенькам детской прыгающей походкой. Добравшись до низу, она схватила меня с криком: «Вот ты где!» – как будто я был парой ножниц, выпавших из ее корзиночки для шитья. Она крепко взяла меня за руку и повернула к коридору.

– Сегодня я бегала вверх и вниз по этим ступенькам раз двенадцать – больше, чем когда-либо. Ой, да ты вырос! Леди Пейшенс не в себе, и в этом ты виноват. Сперва она каждую минуту ждала, что ты постучишься в дверь. Она так радовалась, что ты наконец дома! – Лейси замолчала и посмотрела на меня своими блестящими птичьими глазами. – Это было сегодня утром, – сообщила она. Потом воскликнула: – Ты и вправду болел! Какие у тебя круги под глазами! – не дав мне ответить, она продолжала: – Но после полудня, когда ты не появился, она начала обижаться и немножко сердиться. К обеду леди уже так осерчала на твою грубость, что едва могла есть. После этого она решила поверить слухам о том, как сильно ты болел. Она считает, что либо ты где-нибудь потерял сознание, либо Баррич держит тебя в стойлах и ты чистишь лошадей и собак, почти при смерти. Вот мы и пришли, заходи; я привела его, моя леди! – И она втолкнула меня в комнаты Пейшенс.

В болтовне Лейси был какой-то странный подтекст, как будто она пыталась что-то скрыть. Я медленно вошел, думая, не заболела ли сама Пейшенс, или, может быть, на нее свалилось какое-нибудь несчастье. Если и так, это никак не отразилось на ее привычках. Комнаты ее были такими же, как всегда. Вся ее зелень росла, перевивалась и роняла листья. Но в комнате появились и свидетельства новых неожиданных интересов. Два толстых голубя прибавились к зверинцу леди Пейшенс. Около дюжины подков были разбросаны по всей комнате. На столе горела толстая свеча, распространяя приятный запах восковницы и роняя «слезы» на цветы и травы, сложенные на подносе рядом с ней. Несколько покрытых странной резьбой маленьких палочек тоже были под угрозой. Похоже, это были палочки для гаданий, какими пользовались чьюрда. Когда я вошел, откормленная маленькая собачка подскочила, чтобы приветствовать меня. Я нагнулся было погладить ее, но испугался, смогу ли я снова разогнуться. Чтобы скрыть свою слабость, я осторожно поднял с пола табличку. Она была довольно старая и, вероятно, редкая. В ней говорилось об употреблении чьюрдских палочек.

Пейшенс отвернулась от своего ткацкого станка, чтобы встретить меня.

– Ой, вставай, оставь эти церемонии, – сказала она, увидев меня скрюченным. – Нет ничего глупее, чем опускаться на одно колено! Или ты думал, что это заставит меня забыть, каким ты был грубияном, так и не явившись повидаться со мной? Что это ты мне принес? Ой, какая забота! Откуда ты знаешь, что я их изучаю? Слушай, я обыскала все библиотеки замка и не нашла ничего о гадательных палочках.

Она взяла табличку у меня из рук и улыбалась, глядя на предполагаемый подарок. За ее плечом Лейси подмигнула мне. Я еле заметно пожал плечами в ответ. Я оглянулся на леди Пейшенс, которая положила табличку на разваливающуюся груду ей подобных. Она снова повернулась ко мне. Мгновение она тепло смотрела на меня, потом заставила себя нахмуриться. Брови ее сошлись над темными и выразительными, как у газели, глазами, маленький прямой рот сжался в твердую линию. Эффект от ее укоризненного взгляда был несколько испорчен тем, что теперь я был на голову выше Пейшенс, а в волосах у нее застряли два листика плюща.

– Извините, – сказал я и дерзко вытащил листики из необыкновенно темных кудрей.

Она без улыбки взяла их у меня из рук и положила на таблички.

– Где ты пропадал все эти месяцы, когда был так нужен здесь? Невеста твоего дяди приехала месяцы назад. Ты пропустил официальную свадебную церемонию, пропустил праздник, танцы и собрания знати. Я все силы кладу на то, чтобы с тобой обращались как с сыном принца, а ты пренебрегаешь своими общественными обязанностями. И когда возвращаешься домой, то не приходишь повидаться со мной, а бродишь по замку, одетый как нищий жестянщик. Что могло тебя заставить так обрезать волосы?

Когда-то давно жена моего отца пришла в ужас оттого, что до знакомства с ней он зачал бастарда. Много позже она перешла от отвращения ко мне к агрессивному исправлению моего характера. Иногда казалось, что мне было бы проще, если бы она так и не захотела познакомиться со мной. Теперь она заявила:

– Неужели у тебя даже мысли не возникло, что могут быть дела поважнее, чем слоняться где-то с Барричем и смотреть за лошадьми?

– Простите меня, моя леди. – Опыт научил меня никогда не спорить с Пейшенс. Ее эксцентричность восхищала принца Чивэла. В хорошие дни она развлекала меня. Но сегодня она была мне в тягость. – Некоторое время я болел. Я чувствовал себя недостаточно хорошо, чтобы путешествовать. К тому времени, когда я поправился, погода испортилась и задержала нас. Я очень сожалею, что пропустил свадьбу.

– И это все? Это единственная причина твоей задержки? – Она говорила резко, как будто подозревала некий отвратительный обман.

– Все, – ответил я мрачно. – Но я думал о вас. Я кое-что привез для вас. Я еще не перенес мои вещи наверх из конюшни, но завтра отдам это вам.

– Что? – спросила она, любопытная, как ребенок.

Я глубоко вздохнул. Мне отчаянно хотелось лечь в постель.

– Это своего рода гербарий. Простой, потому что образцы очень нежные и самые красивые не выдержали бы путешествия. Чьюрда не пользуются таблицами или пергаментом, чтобы изучать растения, как это делаем мы. Это деревянный футляр. Когда вы откроете его, вы обнаружите крошечные восковые модели всех трав, окрашенные в нужные цвета и каждая со своим запахом, чтобы их легче было запомнить. Надписи, конечно, на чьюрда, но я все-таки думаю, что это вам понравится.