Христианство призывает не искать лишнего повода к войне и стремиться к миру: «Если найдешь вола врага твоего или осла его заблудившегося, приведи его к нему; если увидишь осла врага твоего упавшим под ношею своею, то не оставляй его; развьючь» (Исх. 23:4). «Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими» (Матф. 5:9). «Старайтесь иметь мир со всеми», — умоляет нас апостол Павел. «Не будь побежден злом, но побеждай зло добром» (Рим. 12:21).

В 13-м правиле Василия Великого (IV век) по отношению к воинам, пролившим кровь на войне, рекомендуется применять покаянное правило (епитимью), с отлучением от причастия на три года[707]. То есть даже на оборонительной войне убийство не перестает быть убийством и наносит душе воина некую рану, сродную той, что наносит смерть. Поэтому здесь мы можем говорить о действительно двух могилах: одна могила умершего, вторая могила образная, для того, кто не умер, но смертельно ранил свою душу отнятием жизни врага. Поэтому Святые Отцы призывают тех, кто может предотвратить столкновение, уничтожать поводы к войне, а не противников: «Так как войны постоянно произрастают от корня грехов, то стражи законов и точные блюстители правосудия, обуздывая большую часть грехов, могут уничтожать и поводы к войне»[708]. «Хотя умерщвление неприятелей на войнах кажется делом законным и победителям воздвигаются памятники, возвещающие их заслуги, однако же, если разобрать тесное сродство между всеми людьми, то и оно ‹умерщвление› не невинно; почему Моисей предписал и убившему человека на войне пользоваться очищениями и кроплениями»[709].

В буддистском трактате «Дхаммапада» содержится следующее замечание: «Победа порождает ненависть, побежденный охвачен болью, счастливо живут мирные, отказавшись от побед и поражений»[710]. Иными словами, любой исход конфликта негативен по определению, поэтому его не стоит и начинать. В свете подобных образов и правил буддизм представляется почти пацифистской религией. При этом в сутре «Львиный рык миродержца» содержится следующее обращение Будды к правителю государства: «…ты должен обеспечить защиту, охрану и безопасность в своих владениях для воинов в армии, для знати и вассалов, для браминов и мирян, горожан и деревенских жителей, аскетов и жрецов, животных и птиц». Таким образом, необходимость армии вовсе не отрицалась — скорее, наоборот, она должна была стать инструментом защиты интересов и граждан буддистского государства. Да и служба в вооруженных силах не была включена в перечень неблаговидных средств заработка.

В этой связи весьма характерно появление на Востоке (в Японии, Таиланде и т. д.) сообщества воинов-монахов, исповедовавших буддизм. Эти люди активно участвовали в войнах и даже украшали свое оружие религиозными орнаментами, воспринимая свои действия в контексте самосовершенствования. Например, в ХХ веке тайский воин-монах Фра Экс, столкнувшись с непониманием его позиции со стороны американцев, пытался объяснить им, что видит свою задачу в «предотвращении социальных беспорядков» и «препятствовании людям оскорблять других», в том числе и силой оружия.

В итоге, пройдя через цепь конфликтов различного уровня, к середине прошлого столетия буддисты пришли к выводу, что для соблюдения основ собственной религии необходимо придерживаться следующих принципов:

Именно благодаря этим достижениям и буддистской «философии прощения» буддизм систематизировал свою приверженность негативному взгляду на конфликты[711].

В традиции иудаизма одним из главных проповедников мира был раввин Нахманид (1194–1270), широко известный под именем Рамбам. В своих «Комментариях к Торе» он говорит о моральной ущербности войны, расшифровывая заповедь из Второзакония 23:9 («Когда пойдешь в поход против врагов твоих, берегись всего худого»): «Писание предостерегает [нас быть особенно осторожными] во времена повсеместного греха. Хорошо известно, что, когда толпы идут на войну, они едят непотребное, грабят, творят насилие, не стыдятся даже совершать прелюбодеяние и прочие отвратительные вещи, так что и честнейший из людей облекается в жестокость и злобу, когда выходит на битву с врагом. Поэтому Писание предостерегает: „берегись всего худого…“ ибо „Господь Бог твой ходит среди стана твоего“»[712].

Испанский богослов Исаак Арама (ок. 1420–1494), комментируя Второзаконие 20:10, приводит три причины, в силу которых перед началом военных действий следует попытаться заключить мирное соглашение:

a. надлежит следовать путями Господа, Который не желает смерти [людей] и разрушения мира, но прощает раскаивающихся;

b. мирное завоевание свидетельствует о силе и великодушии правителя:

c. исход войны в лучшем случае неизвестен, а в худшем — катастрофичен[713].

К сожалению, эти аксиомы то и дело опровергаются. Но современные проповедники пацифизма не устают призывать к отказу от войн и конфликтов. «Сегодня задача истинного пацифизма должна заключаться не столько в создании отталкивающего образа войны, сколько в понимании того, что, лишь познав другую красоту, мы сможем отказаться от той, которую нам всегда предлагала война. Создание другой красоты, быть может, единственный путь к настоящему миру. Мы должны показать, что в состоянии осветить мрак существования, не прибегая к военному огню. И придать вещам глубокий смысл, не вынося их на слепящий свет смерти. Мы должны научиться изменять свою жизнь, не отнимая ее у других, пускать в оборот деньги и богатства, не прибегая к насилию; находить свои этические ориентиры, не отправляясь искать их на пороге смерти; открывать самих себя в привычных местах и ситуациях, а не в траншеях; переживать самые невероятные эмоции, не стимулируя себя допингом войны и наркотиком маленьких повседневных жестокостей. Мы должны создать другую красоту»[714].