Как только проект Содружества был закончен, группировка Милнера приступила к его практической реализации. В декабре 1916 года Милнер вошел в правительство Ллойд–Джорджа в качестве министра без портфеля (фактически вице–премьера). В 1917 году Милнер созвал Имперскую конференцию (регулярное собрание премьер–министров британских доминионов, не собравшееся в 1915 году из‑за войны), принявшую резолюцию о правах доминионов (в точности соответствующую планам Круглого стола). В 1926 году, уже после смерти Милнера, на очередной Имперской конференции была принята Декларация Балфура, провозгласившая независимость доминионов; в 1931–м британский парламент придал ей статус закона. Так был успешно завершен 22–летний проект «реформирования Империи», начатый в далеком 1909 году.

Читатель. Получается, и Милнер не дожил до победы? Так кому же достались ее результаты? Кто поднялся на следующую, международную ступеньку Власти?

Теоретик. Как вы могли бы догадаться (по критическому тону нашего рассказа), об этом у Квигли ничего не написано. Круглый стол продолжал свою работу (по налаживанию отношений между элитами) примерно до 1950–х годов, под руководством Кертиса (умер в 1955) и Брэнда (умер в 1963). Но мы помним, что Круглый стол был лишь дочерней организацией «блока Сесила», о котором Квигли почти ничего не пишет. Далее, после Второй мировой войны центр мировой политики переместился из Лондона в Вашингтон, и главную роль в организации неформальных контактов стал играть американский филиал Круглого стола — Совет по международным отношениями. Обстоятельства его создания (в далеком 1919 году) и первых 20 лет работы плохо документированы, и кроме обычного для «Трагедии и надежды» упоминания фамилии Моргана, Квигли ничего не сообщает о стоявших за этой публичной организацией властных группировках. Таким образом, история Круглого стола представляет собой лишь небольшой фрагмент в деятельности намного более могущественных группировок, который почему‑то попал в поле зрения Квигли. Но почему именно Круглый стол, а не настоящие хозяева жизни?

Читатель. Быть может, потому, что про Круглый стол еще можно что‑то узнать, а настоящие властные группировки умеют хранить свои секреты?

Теоретик. Вопрос заключается в том, зачем Квигли понадобилось что‑то узнавать о Круглом столе, да еще тратить на это целых 20 лет. Ведь для развития его цивилизационной теории вполне хватило бы «инструментов» и «институтов». А между тем Квигли создал образцово–показательное описание властной группировки: 1) создание — Родс и Стед, с привлечением Милнера, входившего в вышестоящую группировку и закономерно ставшего лидером, 2) иерархия — сюзерен Милнер, основные вассалы — Кертис, Керр и Брэнд, 3) ресурсы — контроль над фондом Родса и деньгами его южноафриканских партнеров, лондонскими газетами, Круглым столом (а через него — политиками, журналистами и преподавателями во всех англоговорящих странах), 4) операция — проектирование и создание Содружества наций. Собственно, в этом исчерпывающем описании (первом в истории) и заключается открытие Квигли в теории Власти: структура и функции серьезной властной группировки начала XX века.

Но что побудило Квигли совершить это открытие, все еще остается непонятным. Вот как он сам объясняет появление миль- неритов на страницах «Трагедии и надежды»:

«…история США в последние десятилетия в описании радикальных правых представляется хорошо организованным заговором радикальных левых… с целью разрушить американский образ жизни в пользу идеологий русского социализма и британского космополитизма… Этот заговор втянул США во Вторую мировую войну на стороне Великобритании (первой любви Рузвельта) и Советской России (второй любви Рузвельта) путем сознательного приглашения Японии атаковать Перл–Харбор… Этот миф, как и любая выдумка, несет в себе малую толику правды» [Quigley, 1966, р. 949-950].

И дальше Квигли пишет свой знаменитый абзац про «англофильскую группировку, действующую в направлении, приписываемом коммунистам» (то есть про Круглый стол), придавая ей весьма важное значение:

«…Американская ветвь этой организации (иногда называемая "восточным истеблишментом”) сыграла значительную роль в истории Соединенных Штатов последних десятилетий» [Quigley, 1966, р. 950].

В этой интерпретации Круглый стол оказывается не специализированной организацией мильнеритов по проектированию Британского содружества, а куда более могущественной властной группировкой, сравнимой с мировым коммунистическим заговором! Мы с нетерпением читаем дальше — какую же «значительную роль» сыграл Круглый стол в истории США? На протяжении нескольких страниц Квигли перечисляет английские и американские связи мильнеритов (разумеется, с международными банкирами), создание Совета по международным отношениям, проникновение в американские университеты, контроль над американскими газетами — словом, стандартные действия Круглого стола в любой англоязычной стране. Но когда речь заходит о цели всех этих масштабных действий, Квигли упоминает лишь пропаганду свободы слова, прав меньшинств, главенства законов и англо- американской солидарности! Никаких конкретных задач и успешно законченных операций; перед нами, говоря языком Квигли, описание инструмента, а не властной группировки.

Нужно ли было для критики «правого мифа» рассказывать о реальном влиянии британской (то есть иностранной, если смотреть глазами американцев) полусекретной организации на американское общественное мнение? Вряд ли, такой рассказ мог разве что подтвердить опасения «радикальных правых»; историку следовало бы фактически опровергнуть какие‑либо эпизоды «коммунистического заговора». В очередной раз появление Круглого стола на страницах книги оказывается нелогичным, не вытекащим из научного метода и стоящих перед автором задач. Создается впечатление, что

Квигли просто очень хотелось рассказать про свое открытие, и он счел допустимым вставить его в общий контекст истории XX века!

Читатель. Ну если 20 лет что‑то изучать, то конечно потом захочется поделиться.

Теоретик. Самое главное в этом предположении — отсутствие связи между цивилизационной теорией Квигли и его изучением Круглого стола. Если такой связи действительно нет, и Квигли заинтересовался мильнеритами исключительно из собственного любопытства, то для пресечения такого интереса в дальнейшем не требуется отбрасывать всю его теорию. Самое время спросить самого профессора — как вам пришло в голову заняться Круглым столом?

Квигли [595]. Как я на них вышел? Это очень интересная история. Я заметил, что многие знаменитости в английской истории носят звания «Член совета колледжа Всех Душ [596]». Например, Лорд Галифакс, который был министром иностранных дел, а потом его направили послом в Вашингтон; по статусу это явное понижение, но оно показывает, как важна для англичан была наша поддержка во Второй мировой войне. Понимаете? Отлично. Он был членом совета Всех Душ. Далее, человек, предложивший Невиллу, хм, Чемберлену уйти в отставку в 1940–м — Ради всего святого, уйдите! [597] — это был Лео Эмери. Он был подручным, лейтенантом лорда Милнера, и он тоже был членом совета Всех Душ. Ну я и решил изучить этот колледж, как историк. Я взял имена всех людей, которые были членами совета, с 1899 по 1947, их оказалось сто сорок девять. Я выяснил, что большинство из них числились в совете только семь лет [598], но некоторые находились в совете многие десятилетия! Например, человек по имени Дугал Малкольм, директор Британской Южно–африканской компании, из Родезии. Я обнаружил, что лорд Брэнд, еще один партнер Милнера в Южной Африке, тоже числился там долгие годы. И еще он был директором банка Лазар в Лондоне. Уже знакомый нам Лео Эмери тоже оказался таким долгожителем. И в дополнение ко всему, я обнаружил человека по имени Лайонел Кертис, который не имел никаких оснований входить в совет Всех Душ. Вы можете стать постоянным членом совета, если вы — знаменитость или если вы в течение семи лет добились экстраординарных успехов в учебе, как, например, лорд Галифакс. Тогда его звали просто Чарльз Вуд, и в 1903 году он выдержал сложнейший экзамен и заслуженно получил свое звание. Правда, он почти сразу же отбыл в Южную Африку, где присоединился к «детсаду», группе сотрудников лорда Милнера, получившему такое название, потому что все они были молодыми людьми.