– Ребята у Морли порвали, когда подрались из-за него.

– Что?

– Решили, что его забыл кто-то из посетителей. Вид у него был все-таки почти приличный, да и пахло не противно.

– Ничейное сокровище. Я хотела как лучше, Маль… Ладно. Стало так тихо?

И правда. Поблизости не было ни души. Не считая, конечно, мелькавших время от времени гонцов Шустера.

– Почему нас не осаждают зеваки или протестующие? – уточнил я.

– Хочешь разведать, что внутри?

– Когда подойдут подкрепления, – покачал я головой.

– Сейчас проще, пока никого нет.

С улицы уносить было почти нечего. Если не отрывать кусков от здания. Наверное, по кварталу прошел слух. Что-нибудь о том, что всякий, кто имеет отношение к «Миру», рискует остаться без существенных частей тела. И это на границе Веселого Уголка, где не любят чужаков.

Стоило нам оказаться внутри, как я получил наглядное доказательство того, что моя рыжая подруга иногда пытается втолковать мне что-либо слишком туманно. У нее был серьезный повод зайти в дом с холода.

Мне бы самому начать этот разговор. Но я не смог.

– Гаррет, на меня давят мои старики, – сказала Тинни, морщась.

Голос у нее стал натянутый, выше обычного.

Это была не та Тинни, которую я знал. Та Тинни – олицетворение уверенности в себе. Обычно, когда разговор приобретает щекотливый, сугубо личный характер, в панику ударяюсь я.

Что-то подсказывало мне, что самое время это сделать.

– Правда? – Мой голос тоже едва не сорвался на писк.

– Мне уже нечем оправдываться. Перед всеми. Перед собой тоже. – ее голос продолжал повышаться.

– Ну… И что ты об этом думаешь? – Я заложил руки за спину. Мне не хотелось, чтобы она видела, как они трясутся.

– Что нам нужно учиться вести себя как взрослые люди. – Эта фраза далась ей нелегко.

– Да.

– Взрослые то и дело справляются со сложными вопросами.

– Да, каждый божий день.

Обоим нам приходилось слышать десятки чужих голосов, бормочущих о том, что мы ведем себя хуже детей.

– И мы ведь взрослые, правда? – продолжила Тинни.

– Уже не первый год. Хотя не все с этим согласны.

– Люди гораздо моложе нас ухитряются справляться с этим.

– Справляться? Мы же с тобой профессионалы. Мы справлялись уже и с непростыми людьми, и с непростыми ситуациями.

Как-то наш разговор шел вокруг да около. Не напрямую, разя в сердце, но осторожно пробуя оборону друг друга – то здесь, то там.

Так оно и продолжалось. Мы сходились в одном: все не могло продолжаться так, как шло до сих пор. И в ее жизни, и в моей были другие люди. Чем-то надо было пожертвовать. Но и риск оставался высок.

– Я вам не помешаю?

– Билл! Я думал, вы вернулись в таверну.

– И вернулся. Но потом подумал кое о чем. Насчет дома. Смотрите, с дюжину этих здоровых жуков ползает здесь – даже в такую погоду. А это значит, все просто ужас как обернется, когда потеплеет, если к тому времени ничего не исправить.

Тинни восприняла постороннее вмешательство не столько с раздражением, сколько с облегчением. Хотя вернуться к разговору нам все равно предстояло. И скоро.

– Вы могли бы больше рассказать о том, что происходит внизу, – заметил я.

– Мог бы. Если бы сам знал. Но пока не спустился посмотреть, я ничего не предположу.

Ну, это я устроить мог. И отговаривать его не стал.

Должно быть, он читал мои мысли.

– Найдите себе настоящего дипломированного специалиста. Только не некроманта.

Я не стал давить на Беля. Я знал, где его найти. Он это тоже понимал. И возможно, жалел об этом.

– В общем, я это хотел сказать. Что бы там, внизу, ни было, это такая жуткая штука, что нужна по-настоящему большая палка, чтобы врезать ею. И быстро. Пока штука не проснулась окончательно.

Ему ужасно не хотелось возвращаться. Но и бросить меня ему что-то мешало. Его больше не трясло. Не то что полчаса назад, когда он в первый раз вышел из здания.

Свидетель в лице самопровозглашенного эксперта мне сейчас не помешал бы.

Я покосился на Тинни.

Ее квалифицированная помощь мне бы тоже не помешала.

Ладно, сначала Билл. Сложилось впечатление, что у него на уме еще что-то. И немало. Его нервозность, похоже, относилась к разряду таких, какие случаются, когда тебе кажется, будто тебя преследуют. Ну и конечно, вполне возможно, он полагал, что мне стоит знать больше, но не мог заставить себя это сказать.

– Пивоварня пришлет в ваш «Штопор» солидный гонорар. И задаток. Чтобы мы могли воспользоваться вашими услугами в будущем.

– Задаток?

– Плату за то, чтобы иметь возможность обращаться к вам. Пивоварня оплачивает подобным образом нескольких специалистов. Меня в том числе.

Мои каблуки глухо стучали по дощатому полу. Откуда-то донеслись шорох и скрежет, словно кто-то скребется за стеной.

– Вот, значит, что пугало наше доблестное воинство. – Я оглянулся за спину Тинни, ожидая увидеть там толстомясого жука, выбирающегося из подполья.

Вместо этого я увидел призрака и услышал тихую, очень тихую музыку.

Я не знаю, как это описать. Я не хотел, чтобы так вышло, но это был призрак. Человек, о котором я знал, что он умер. Умер уже давно. И он покачивался в такт музыке.

И этого призрака я уже видел прежде. Именно как призрака.

– Гаррет? Что там?

– Элеонора.

– Что?

– Видишь? Вон там. Женщину в белом…

С каждой секундой Элеонора становилась все реальнее. Она улыбалась.

– …с магической картины в моем кабинете.

Музыка тоже делалась все громче. И менее мелодичной.

Нельзя сказать, чтобы Тинни это обрадовало. Всей истории про Элеонору она не знала, оно и к лучшему. В противном случае не могла бы претендовать на меня так, как сейчас.

Просто удивительно, сколько эмоций, оказывается, таилось во мне. Сколько боли еще окружало эту прекрасную мертвую даму.

Она улыбалась, приближаясь ко мне. Ее явно радовало то, что она меня видит. Элеонора протянула ко мне изящную бледную руку. Музыка превратилась в приглушенный лязг.

– Но я ничего не вижу, Гаррет! – возмутилась Тинни и почти сразу охнула: – Боги! О боги! Это же Дэнни!

– Вы оба видите людей, игравших важную роль в вашем прошлом, – произнес Билл.

– Дядя Лестер! – выдохнула Тинни.

За спиной у Элеоноры начали проявляться еще две женские фигуры. На мгновение мне показалось, что одна из них – моя мать. Однако эта была гораздо моложе. Кейен Кронк. Моя первая, давнишняя любовь. Вторую я тоже узнал. Майя, девица из трущобной банды, которая могла бы вырасти в серьезную преступницу, если бы я не сбил