Изумленный такой реакцией Грат молча ступал рядом, жестом отдавая приказания попадавшейся прислуге. Наконец они остановились у двух кресел и низкого стола, покрытого ониксом.

— И всё-таки, я надеюсь, вы погостите у меня. Негоже нам после стольких лет, отданных державе, беспокоить члены свои поверх меры. Да и я с удовольствием, даже с большим, чем ждал, послушаю вас. Давно уж не получал известий из первых рук… всё депеши, депеши.

— Конечно! Конечно! — словно боясь в случае отказа услышать другие слова, переживая по-прежнему за явь происходившего, воскликнул мужчина, усаживаясь в кресло.

— Вина! Вина и сладких маслин! — Проконсул вдруг вспомнил начало утра, и настроение снова вернулось к нему.

Прошло несколько мгновений.

— Так всё-таки, рад приветствовать вас, любезный друг, на земле древней Иудеи! — Грат поднял неестественно большой золочёный кубок».

Сергей замолк.

Наместник, резко откинувшись, раздражённо произнёс:

— Что ж, так и было! Потому я и здесь! Значит, их книга судеб верна и правильна! Вот и всё, что следует из твоей речи. Для этого вовсе не стоило лишний раз ворошить моё бельё! И, клянусь Зевсом, ты ответишь за это, чужеземец!

— Не трать своё время, римлянин! — процедил злобно первосвященник, глядя с ненавистью на мужчину, которого ход событий невольно поставил вровень с ним, заставив отвечать на брошенные обвинения. — Призови меч, и пусть кровь его станет первой! Окажи ему милость! Быть может, он и ждёт этого?

Сердце Сергея, казалось, выскочит из груди.

— Мой финал должен быть совершенно другим! — Крик был такой силы, что эхо от колоннады резиденции заставило обернуться даже стражу на башнях. — Точнее, раз вы всё-таки здесь, раз им удалось… великого изгнанника! А это ваш, ваш финал на земле! — И он, чувствуя, что путается и теряет логику, оттого что не в силах убедить Грата, с отчаянием посмотрел тому в глаза.

— Почему я должен верить? — В негромких словах наместника, потрясённого такой развязкой, вместе с раздражением чувствовалось твёрдое желание разобраться до конца. — Верить тебе? Этот, — он кивнул на стоящего в балахоне, — привёл доказательства. Я не преступаю закон и не вижу, что меня зовут к такому поступку. А что можешь дать ты? Кроме слов о приговоре? И мне? — В голосе римлянина послышалась угроза. — И потом, я слышал подобные бредни: подмена себя двойником, свобода, что ищут всю жизнь — от Квитания. Тогда ещё легата. Но это было давно. В Риме все знают, чем он кончил. Ну! — Левая рука тяжело опустилась на подлокотник, а пальцы, краснея, начали сжимать золочёный набалдашник.

«Под правой такого нет…» — ударило в голову Сергею, но размышлять времени не было:

— Потому что вы не случайно отказались уйти в отставку! — выпалил он. — Не случайно остались здесь на эти семь лет! Вам суждено повернуть ход истории! Вам нужна совершенно другая память потомков! Вы… вы должны стать последним мужчиной, на котором они споткнутся! — Лоб его покрылся испариной, лицо побледнело. — Вы не представляете, сколько и каких людей положили судьбы, чтобы они споткнулись сейчас! Потому что слова, положенные на бумагу, оживут!

Сергей от отчаяния сжал кулаки и посмотрел вниз, ища поддержки. Толпа стояла молча. Он чуть сник и уже тише, но всё ещё слышимо для всех продолжил:

— Не случись такое… дальше, осечки не будет! Как не спотыкались раньше, и появлялись волхвы и чародеи. Как поддается им человек сейчас, и маги с колдунами, уже в толпе жрецов и служителей храма, взывают к вам, надежде великого изгнанника! И если не станете вы последним, то и через тысячелетия в безумстве своем как ни нарекутся зовущие — белыми магами или ведуньями, лидерами или творцами, — своими полотнами и флагами, лозунгами и заклинаниями в зловещем размахе дел погибели приведут они к одному: соберут однажды, — он указал на белый балахон, — всё это в одном человеке. И явят его людям как антихриста! Понимаете… если хотя бы часть не станет с вами рядом… — Сергей на секунду замолк и твёрдо добавил: — А начаться должно сейчас. И всё это написано мною. В другой книге. И она существует.

— Тогда возьми и прочти своё другое! — первосвященник с издёвкой протянул ему книгу.

Вдруг в это мгновение, именно в это мгновение и лишь один из всех находящихся во времени вздрогнул. Тот самый человек в оборванных лохмотьях, который стоял под охраной преторианцев, неожиданно повернулся в сторону, откуда донеслись последние слова, и, отстранив рукою ближнего, стоявшего на пути, медленно направился к ним. Стража не сделала даже попытки препятствовать его поступи.

Ошарашенный первосвященник и замерший скорее от необъяснимой беспомощности охраны, чем от тревоги непонимания наместник не сводили глаз с человека. В тишине этих нескольких секунд каждый решил для себя всё. Наконец тот остановился рядом с Сергеем:

— Он прав. В его книге написано по-другому, но уже не им, а провидцем из Вероны. И финалом смыта кровь тысячелетий, что исчисляются с сегодняшнего дня! — громко произнёс облачённый в лохмотья, положив ладонь на книгу в руках мужчины. — Читай! — И, отведя глаза, отрешённо посмотрел вдаль.

Сергей дрожащими пальцами, бросая отчаянный и полный изумления взгляд то на спасителя, то на римлянина, перебирал страницы. Ему казалось, прошла вечность, пока он открыл нужную главу. Если бы он знал, что не «казалось», а произошло! Только что он отлистал назад две тысячи лет!

— Вот… да, здесь совершенно другой текст:

«И вдруг наместник понял: разбуженная природа принесла ему своим прохладным ветерком удивительную весть о том, что он, Валерий Грат, только что получил награду, несравнимую ни с одной наградой мира. Это невероятное ощущение, никогда не повторившееся в жизни, римлянин пронёс до самой смерти, так и не разгадав.

Помилованная двенадцать лет назад вдова, за которую просил сам первосвященник, несмотря на требование разъярённой толпы забить её камнями, и была причиной рокового решения сената. Только не для него. Спасение странной женщины, невесть откуда взявшейся в тех краях подобно упавшей с неба звезде, слывшей к тому же ведьмой, подарило ему вечную жизнь. В то же самое время, но двумя тысячелетиями позже, в другой несходящейся параллели раздался визг тормозов и отчаянный крик. Но откуда он мог знать это! В счастливое для себя утро.

«Она всё-таки погибла… вот почему первая получила жизнь…» — осенила Сергея мысль. Он не заметил, как произнёс её вслух.

— Что, что? — сидевший с подозрением посмотрел на него.

— Простите, простите, пожалуйста… Это так. Я читаю дальше: «Такая же радостьот оказанного Римом доверия наполняласердце и другого человека.

— Прибыл новый наместник! — доложил начальник охраны.

Грат быстро, словно опасаясь потерять хорошее настроение, спустился в зал. Там уже стоял невысокий, средних лет мужчина в пурпурной накидке, едва прикрывающей наградные фалеры походной одежды. Наместник протянул вперёд руки и, направляясь к гостю, с улыбкой воскликнул: