В мире, который все чаще осознавал могущество «мягкой силы» – триумфа влияния над принуждением, – многим до сих пор кажется странным, что Великобритания, ведущая морская держава, решила избавиться от столь ценного актива, как королевская яхта. Вождь Эмека Аняоку из Нигерии, бывший Генеральный секретарь Содружества, по сей день недоумевает:

– Britannia нуждалась в замене. В последнее время премьер-министры Великобритании склонны недооценивать масштабы и ценность британской «мягкой силы». Будь я премьер-министром, я бы уделил больше внимания сохранению яхты.

За долгие годы пребывания на посту в Мальборо-хаусе вождь Аняоку посетил почти столько же стран Содружества, сколько и Королева.

– У меня не было Britannia, так что до Тувалу я не добрался, – смеется он, вспоминая знаменитое появление Королевы в 1982 году в военной пироге.

И все же он видел Britannia в действии по всему миру. И он не сомневается, что Королева не смогла бы достичь всего, чего достигла, без своей яхты.

Так уж получилось, что причиной расставания с Britannia стали неудачное время и политическая некомпетентность. В середине девяностых годов, когда требовалось основательное переоснащение, удача не благоприятствовала королевской семье. В 1994 году, когда правительство Джона Мейджора объявило, что в 1997 году Britannia будет выведена из эксплуатации, министры были готовы к разговору о возможной замене яхты. Незадолго до выборов 1997 года то же самое правительство консерваторов объявило, что построит новую яхту, уложившись в бюджет 60 миллионов фунтов. Однако оно нарушило золотое правило (соблюдавшееся, когда в 1951 году был сформирован заказ на строительство Britannia): крупные проекты, связанные с монархией, требуют межпартийного соглашения. Никто не консультировался по этому вопросу с лейбористской партией Тони Блэра, и она, соответственно, выступила против этой идеи, превратившейся вследствие этого в вопрос предвыборной полемики. Неудивительно, что, будучи избранным несколько месяцев спустя, новое правительство отказалось заказывать новую яхту. Позже Блэр признался автору, что, во-первых, списание Britannia было ошибкой, а во-вторых, что он сохранил бы яхту, если бы его избрали раньше. Однако даже во Дворце были те, кто, как ни тяжело это было сознавать, чувствовал, что эпоха королевских яхт миновала.

– Britannia уже выполнила все, но что она была способна, – говорит один из бывших высокопоставленных работников Королевского двора. – Визиты становились все короче, и доходило до того, что мы делали определенные вещи лишь потому, что яхта могла дойти туда, но не потому, что нам это было нужно.

Бывший личный секретарь согласен с ним.

– Прощание с яхтой было печальным, но я не буду оплакивать ее. Как говорится, от нее было «больше тумаков, чем пятаков». Всякий раз, как Королева отправлялась в круиз по островам Западным, СМИ дотошно выясняли, сколько топлива до последней капли яхта израсходовала, во что это обошлось и тому подобное. Эти дни остались в прошлом. Да, приятно совершить путешествие в Копенгаген или Стокгольм на яхте, но это означает два дня на дорогу туда и два дня на дорогу обратно, а график мероприятий становился все более плотным. Королева – реалистка. Она знала, что время вышло.

Королевская семья была полна решимости не ввязываться ни в какие споры. Какой бы ни была их личная привязанность к яхте и ее экипажу, это был прежде всего политический вопрос, и, следовательно, вмешиваться в него им было строго запрещено. Отсюда и краткость горестной вечерней речи принца Уэльского в день, когда Britannia была списана. В парламенте, прессе и широкой публике было немало тех, кто выступал за строительство новой яхты. Поддержку оказывали и со всех концов Содружества. Вождь Аняоку, например, присоединился к одному из нескольких консорциумов, которые на протяжении многих лет продвигали идею создания новой яхты. Однако, поскольку ни одно правительство не выражало готовность потратить деньги налогоплательщиков, а вопрос спонсорства становился особенно сложным, любая попытка воссоздания яхты была обречена на провал. Представители королевской семьи неизменно держались в стороне от всех дебатов. Однако один консорциум с участием высокопоставленных отставных чинов Королевского ВМФ известного судостроителя-инженера и ведущих деятелей военно-морской морской промышленности разработал продвинутые проекты национального парусного судна, которое в свободное от королевских или научных плаваний могло бы служить учебной базой какого-нибудь университета и тренировочным объектом для будущих моряков. В полностью просчитанных планах строительства University of the Oceans подчеркивается, что корабль станет «флагманским судном Великобритании», совершенно точно не «яхтой», и что он не будет зависеть от денег налогоплательщиков.

Одним из недостатков Britannia изначально было слово «яхта», ассоциируемое с роскошью и праздностью. На самом деле это слово происходит от голландского слова jacht семнадцатого века, обозначавшего гоночную лодку или лоцманский катер.

– Боюсь, у некоторых слово «яхта» всегда будет ассоциироваться с золотыми кранами в ванной, – говорит один из бывших офицеров.

Возможно, если бы с самого начала Britannia была задумана как «национальное флагманское судно», а не как «королевская яхта», все могло бы сложиться иначе.

Раз уж не было никакой надежды отсрочить списание яхты, некоторые люди, включая королевскую принцессу, считали, что Britannia должна быть отправлена на переплавку или затоплена. Министры придерживались другого мнения, к радости миллионов туристов, которые посетили яхту после того, как она встала на прикол по своему новому месту приписки в порту города Лейт недалеко от Эдинбурга. В наши дни за состоянием яхты заботливо следит благотворительная организация Royal Yacht Britannia Trust, а Britannia является одной из самых популярных достопримечательностей Шотландии. Теперь она включена в Национальный реестр исторических судов Британии и является одним из ее «ключевых экспонатов». Посетители могут заглянуть в королевские каюты и ощутить ту самую легкую, ненавязчивую, «домашнюю» атмосферу, к созданию которой вместе стремились Королева, герцог и сэр Хью Кассон. Это первое и единственное место в Британии, где любой может увидеть спальню живого монарха. За исключением некоторых незначительных переделок (например, гостиная фрейлин теперь превращена в мужскую туалетную комнату), можно заметить отсутствие лишь оригинальной мебели и сервировки в столовой. Принц Филипп перевез большую часть этого имущества во Фрогмор-хаус[275] поблизости от Виндзора, чтобы обставить там «Зал Britannia» в память о яхте и препятствовать разделу коллекции. А в Шотландии толпы туристов, посещающих настоящую Britanniа, в равной степени интересуются как королевскими апартаментами, так и каютами экипажа. Всем нравится заглядывать в матросский бар, официально называемый Комнатой отдыха и известный всем как Старый добрый паб (принцесса Уэльская заглянула туда во время своего медового месяца и даже сыграла там на рояле). Через стеклянный экран публика может осмотреть каюту капитана, где стол старательно накрыт к завтраку точно так же, как это было раньше, есть даже пластиковая имитация жареной картошки и утренняя газета (хотя бывшие королевские «йотти» всегда недоумевают, почему у капитана на столе лежит The Guardian[276]).