– Вот, Михаил: заварил Гончаренко кашу и не хочет расхлёбывать! – хлопнув по плечу комсомольца в рабочей спецовке, сказал голубоглазый паренёк, присаживаясь на край стола. – Я его вызвал сюда к нам побеседовать.

Миша покачал головой, полез в стол, вытащил оттуда листок бумаги и поглядел на товарища в рабочей спецовке:

– Неладно у тебя получилось, товарищ Гончаренко! Что же это ты так рубишь сплеча? Комсомолец, а подхода к людям не имеешь. Кузьмичёв – старый мастер, работает с высокими показателями, мы его очень ценим, а ты взял да продёрнул старика в стенгазете. Неладно…

– Что – неладно? – Гончаренко придвинул стул. Над чёрными глазами его топорщились, словно присыпанные пылью, брови, широкий нос с подвижными ноздрями и насмешливое выражение рта делали его лицо живым и сердитым. – Что – неладно? – повторил он с досадой. – У нас ни одно собрание не обходится без длинных речей. Нам время дорого! Рабочие каждую минуту учитывают, а Кузьмичёв закроет глаза и пост, как соловей!

– Ну, если говорит человек по делу… – начал Миша.

– Не но делу! Вот именно не но делу! Стоит и мямлит одно и то же. Вот он, мол, старый мастер, привык работать так-то и так-то, а вам, молодым, надо ещё поучиться. Начнёт всякие примеры приводить – и отнимет целый час. А потом обязательно скажет: «Вот, товарищи, надо учитывать каждую секунду!» А у нас есть ребята, которые по неделе дома не бывают. Петров так и заявил своей матери: «Пока война – мой дом на заводе!» Кузьмичёв работает хорошо, но он болтун!

Васёк быстро взглянул на Мазина и тихо шепнул:

– Смотри не болтай много!

– Ну, ты бы поговорил с ним где-нибудь наедине, что ли, – продолжал Миша, – а то взял и продёрнул в газете, а он ко мне с жалобой. Нехорошо всё-таки получается. И когда это ты постом заделался? – усмехнулся он и, развернув листок, медленно прочёл что-то про себя, потом сказал: – Во-первых, ты его здесь краснобаем обругал и вообще…

…Час сглотнёт

и два проглотит.

Но поставит всем на вид.

Что в цеху одной минутой

Он, как часом, дорожит…

Все трое вдруг дружно расхохотались. Миша снял тёмные очки, взлохматил свою шевелюру.

– Честное слово, неплохо! – вдруг искренне сказал он к по-дружески обратился к Гончаренко: – Но ты всё-таки с Кузьмичёвым уладь. Старик дни и ночи работает, не считаясь со своими силами. Ну, любит поговорить, словоохотлив… Надо было попросту побеседовать с ним, указать. А ты – с такой насмешкой!

– Он больше всего за стихи обиделся. Зачем, говорит, рифмой, можно было попроще! – сказал комсомолец, который сидел на столе.

Миша улыбнулся.

– Ну что ж, – вздохнул Гончаренко, – постараюсь уладить. – Он взглянул на часы и заторопился: – Ого, уже поздно! Просижу тут, тогда придётся самого себя продёргивать. До свиданья!

Гончаренко вышел. Миша обернулся к мальчикам.

– А вы что тут? – удивлённо спросил он, заметив скромно стоящих у дверей Мазина и Трубачёва.

– Мы по собственному делу, – волнуясь, сказал Васёк. Комсомолец, сидевший на столе, тоже обернулся и внимательно посмотрел на мальчика чуть выпуклыми голубыми глазами.

– Ну, выкладывайте, какое у вас дело?

Мальчики подошли к столу.

– Нам посоветоваться нужно, – серьёзно сказал Васёк. – Мы хотим учиться. В нашей школе госпиталь. Ребята все разъехались кто куда. Многие в Свердловске учатся…

– Мы не хотим терять год, – торопливо перебил Мазин.

– Подождите, ребята, – остановил их Миша. – А почему же вы не эвакуировались? Мы ведь школьников вывозили в Свердловск. Вы бы теперь там учились. – Он обернулся к другому комсомольцу: – Вот, понимаешь, Костя, не уехали вовремя… А что вы вообще сейчас делаете? – обратился он к мальчикам.

Васёк вспомнил красноармейца с плаката, строго указывающего на них пальцем.

– Мы работаем в госпитале. Нас восемь человек. Весь отряд.

– Это что, все пионеры из вашего класса? Ну и работайте пока. Молодцы! А откроется школа – будете учиться. Чем мы Сможем вам помочь сейчас?

– Митя сказал, чтобы мы шли в райком комсомола, – упрямо заявил Мазин.

– А кто это Митя? – поднимая брови, спросил Костя.

– Это наш вожатый.

Васёк вытащил из кармана письмо. Оба комсомольца прочитали его внимательно, изредка переглядываясь.

– Подожди-ка! – вдруг сказал – Миша, опуская на стол письмо. – Ведь это пишет Митя Бурцев. – Он быстро взглянул на ребят: – Так это вас мы тут разыскивали по всем дорогам в первые дни войны?

– Нас, наверно, – сказал Васёк.

Комсомольцы с большим интересом стали обо всём расспрашивать. Васёк кратко рассказал о своём отряде и закончил тем, что ребята во что бы то ни стало решили не терять года.

– У нас есть учительница по русскому и по арифметике.

– И по истории, – поспешно добавил Мазин. – Нам надо только по географии и по ботанике.

– Ага! Так у них уже по главным предметам есть с кем заниматься, – улыбнулся Миша и вдруг тронул товарища за плечо: – Послушай, Костя. Ведь ты у нас в школе был первым по географии, мы тебя даже географом называли. Помоги-ка ребятам, а?

Мальчики с надеждой взглянули на Костю. Тот прищурил глаза, потёр лоб:

– Времени у меня очень мало.

Лица ребят вытянулись. Миша похлопал Костю по плечу:

– Ну, часок в день выкроишь как-нибудь… А вы вот что, – обратился он к ребятам, – ступайте пока домой, а мы тут подумаем. Завтра зайдите.

Мальчики хотели ещё что-то сказать, но в это время дверь широко открылась, и в комнату вошли несколько молодых красноармейцев.

Костя соскочил со стола и бросился к ним:

– Ну? Уже готовы?

Миша поднялся, снял очки. Лицо у него стало вдруг очень молодым и взволнованным. Он протянул руки вошедшим:

– Обнимемся, товарищи!

Васёк и Мазин поспешно выскользнули за дверь.

– На фронт своих провожают… – прошептал Васёк.

На другой день Трубачёв и Мазин снова побывали в райкоме комсомола. Миша и Костя были очень заняты, мальчикам пришлось долго ждать. Но вечером они прибежали к ребятам с радостной вестью:

– По географии у нас уже есть учитель – Костя согласился!

– А как же по ботанике? – спросила Лида. – Ой, у нас же без ботаники всё равно ничего не выйдет! Что ж вы не поговорили как следует?

Мазин рассердился:

– Шли бы сами тогда! Думаете, учителя сидят и только вас дожидаются?

– Костя обещал со своим старым учителем поговорить. Может быть, он согласится, – успокоил ребят Васёк.