Крупный бизнес в целом лоялен к власти, но в нем есть и смутьяны. Их лидер – Павел Рябушинский, старший из восьми братьев, банкир и промышленник, издатель газеты «Утро России». Рябушинский встает, чтобы поговорить о проблемах, и перечисляет многочисленные претензии крупного бизнеса к правительству (начинает с преследования старообрядцев, ведь вся элита российского бизнеса из их числа). Речь Рябушинского звучит как вызов властям. Коковцов не понимает ее посыла, по его словам, это «бессвязный лепет». Завершает свое выступление «зарапортовавшийся» (по мнению Коковцова) Рябушинский тостом: «Не за Правительство, а за Русский народ, многострадальный, терпеливый и ожидающий своего истинного освобождения».

Хозяин дома Григорий Крестовников очень зол на Рябушинского за такую бестактность. Негодует и московский городской голова Николай Гучков, потомок купеческого рода и родной брат бывшего председателя Думы Александра Гучкова: «Павел Рябушинский? Да это такой подлец и мерзавец, каких свет не родил! В таком доме, в интимном кружке, куда его допустили, позволяет себе поучать председателя Совета министров?! Недаром про Рябушинского Коковцов еще раньше говорил в Петербурге: подмигивают все и кокетничают с революцией? Московских купцов мало жгли в 1905 году, что они еще не образумились».

Но для многих предпринимателей Рябушинский – не смутьян, а герой. «Вы один говорили дело, говорили с общегосударственной точки зрения, а не как торгаш и промышленник, – пишет ему владелец московского металлургического завода Юлий Гужон. – Уверен, что Ваш пример вызовет последователей. Давно пора». Согласно донесению полиции, речь Рябушинского «вызывает много толков в обществе и поднимает его популярность».

Рябушинский – лидер группы «молодых предпринимателей», миллионеров-старообрядцев, которые активно требуют реформ, большего участия купечества в политике. Самые активные участники этой группы – друзья Рябушинского: Александр Коновалов и Сергей Третьяков (внук одного из основателей Третьяковской галереи). Они участвуют в финансировании газеты «Утро России». Еще в начале 1911 года они вместе с Рябушинским инициировали знаменитое «письмо 66» – первую акцию протеста бизнеса по вопросу, напрямую его не касающемуся. Тогда предприниматели выступили в поддержку профессоров Московского университета, уволенных после студенческих волнений «памяти Толстого». По подсчетам прессы, совокупное состояние подписавших «письмо 66» составляет больше полумиллиарда рублей[106]. Но одно дело – написать письмо в газету, другое – публично в глаза премьеру высказать свои претензии. Так раньше вели себя только левые депутаты Думы, но не московские миллионеры.

Наконец, в преддверии предстоящих выборов Рябушинский и «молодые предприниматели» создают свою партию, Прогрессивную партию, которая должна представлять интересы бизнеса, бороться за реформы и потеснить и кадетов, и октябристов.

В тот день, когда мир узнает о гибели «Титаника», а Рябушинский критикует Коковцова на званом ужине, в шести тысячах километров от Москвы происходит трагедия. В городе Бодайбо в Иркутской области, столице российской золоторудной промышленности, бастующие рабочие устраивают демонстрацию с требованием поднять зарплату, улучшить жилищные условия, а также освободить их арестованных товарищей. Но войска открывают огонь по демонстрации и расстреливают от 150 до 200 человек, по разным данным, и еще столько же ранят. Месторождение принадлежит британской компании Lena Goldfields, ее акции торгуются на Лондонской бирже, хотя управляют компанией российские акционеры – семья Гинцбургов.

Ленский расстрел становится главной новостью уже через день. Журналисты вспоминают речь Коковцова перед банкирами, его слова, что «власть должна показывать пример уважения к личности, она должна ценить человеческую жизнь». Расстрел рабочих провоцирует новый конфликт. Предприниматели-консерваторы во главе с Крестовниковым считают, что нужно любой ценой предотвратить волну забастовок по стране – наложить на всех забастовщиков штрафы и уволить зачинщиков. Рябушинский и его сторонники против. Они считают, что в Бодайбо совершено преступление и крупный бизнес должен выразить свой протест.

Полицейские отчеты сообщают, что популярность Рябушинского растет, и это очень тревожит октябристов, преданных Гучкову. Тем более что срок полномочий текущей Думы истекает, до выборов осталось всего четыре месяца.

9 апреля после пасхальных каникул собирается Госдума. Ее председатель Михаил Родзянко начинает с того, что выражает соболезнования «дружественной английской нации» в связи с постигшим ее несчастьем – гибелью «Титаника». О Ленском расстреле он не упоминает. Только после обеда три думские фракции подают запросы в правительство в связи с трагедией в Бодайбо. Расстрел сравнивают с Кровавым воскресеньем 1905 года. Даже Гучков, недавний союзник Столыпина, присоединяется к тем, кто требует расследования.

Через два дня в Думу приходит глава МВД Александр Макаров, чтобы объяснить случившееся: «Когда потерявшая рассудок под влиянием злостных агитаторов толпа набрасывается на войско, войску ничего не остается делать, как стрелять. Так было и так будет впредь!» Последняя фраза министра возбуждает невероятный резонанс. Начинаются одновременно два расследования: правительство отправляет в Бодайбо бывшего министра юстиции Сергея Манухина, а думская оппозиция – известного юриста Александра Керенского. Репутация Манухина даже в либеральных кругах безупречна, Дума не подозревает его в предвзятости, но Манухин отчитывается только императору, а Керенский о ходе расследования оповещает и Думу, и прессу. Кроме того, уже два года назад Керенскому предложили избираться в Думу, поэтому максимально гласное расследование в его интересах – выборы уже осенью. С расстрелом на сибирских приисках заканчивается политическая зимняя спячка. Дума, лояльная все пять лет, в последние месяцы работы выходит из-под контроля.

22 апреля 1912 года недавний председатель Государственной думы Александр Гучков приезжает в петербургский пригород Старая Деревня, неподалеку от Елагинского дворца, где жил его покойный друг Петр Столыпин. Гучков приехал стреляться – его вызвал на дуэль чиновник военного министерства полковник Сергей Мясоедов. Полковник промахивается, депутат стреляет нарочито небрежно, все невредимы. Поводом для дуэли стало интервью Гучкова газете «Новое время», в котором он обвинил Мясоедова в шпионаже в пользу Австро-Венгрии. У Гучкова нет никаких доказательств, просто он дружит с офицерами Генштаба, которым выходец из полиции Мясоедов кажется подозрительным.

Александр Гучков слишком вспыльчив для политика, и дуэль для него – привычное дело. Он уже собирался стреляться с Павлом Милюковым (но они смогли договориться), а став председателем Думы, стрелялся с другим депутатом и ранил его. После бескровной дуэли Мясоедов увольняется, а в газетах появляются карикатуры и фельетоны вроде «Сирано-де-Гучков».

Гучковы, московские купцы-старообрядцы, сделавшие состояние на текстильном производстве, всегда интересовались политикой: дед Александра Гучкова был московским городским головой, отец и дядя – депутатами Мосгордумы. Александр – ровесник Саввы Морозова и Константина Станиславского, на 10 лет старше Павла Рябушинского, но, в отличие от них, он увлекся не театром и не живописью. Еще в гимназии он хотел сбежать на войну с Турцией, однако пошел по стопам отца и в 30 лет стал депутатом Городской думы.