вы?

— Денег у меня нет, а эту тысячу я вам не верну.

— Тогда, может быть, вы ответите на мой вопрос. Любой вопрос, который я задам. Только абсолютную правду.

Суинтон пожал плечами:

— Нет проблем.

Пендергаст вытащил еще тысячу, положил деньги на стол, потом взял револьвер, приставил дуло к виску и нажал на спусковой крючок. Еще один щелчок.

— А теперь вопрос.

— Валяйте.

— Ваш прапрадедушка был шахтером в Роринг-Форке в дни серебряного бума. Он знал кое-что о серии убийств, совершенных предположительно гризли-людоедом, но на самом деле совершенных группой свихнувшихся рабочих.

Он сделал паузу. Суинтон поднялся со стула:

— Ни хрена вы не журналист! Кто вы такой?

— Я тот, кто задает вам вопрос. Если вы человек чести, то должны ответить мне. Если вы хотите знать, кто я такой, то должны дождаться следующего раунда игры. При условии, конечно, что у вас хватит храбрости продолжать.

Суинтон ничего не сказал.

— Ваш предок знал об этих убийствах гораздо больше других. На самом деле, думаю, он знал правду — всю правду. — Пендергаст помолчал. — Мой вопрос такой: какова эта правда?

Суинтон заерзал на стуле. Выражение его лица претерпело ряд быстрых изменений. Он несколько раз обнажил свои зубы, похожие на зубы хорька, губы его подергивались.

— Зачем вам это знать?

— Частное любопытство.

— А кому вы расскажете?

— Никому.

Суинтон жадным взглядом посмотрел на лежащую на столе тысячу долларов.

— Вы клянетесь? Эта тайна много-много лет хранилась в моем семействе.

Пендергаст кивнул.

Еще одна пауза.

— Это началось с Комитета Семи, — начал наконец Суинтон. — Мой прапрадедушка Август Суинтон был одним из них. По крайней мере, так это передавалось в нашей семье. — В его голос вкралась горделивая нотка. — Как вы сказали, гризли не имел отношения к убийствам. Их совершали четыре чокнутых ублюдка, прежде они работали на плавильне, а в то время жили в горах и стали каннибалами. Человек по имени Шадрач Кропси отправился в горы — хотел выследить этого медведя, но обнаружил, что гризли тут ни при чем, а виноваты эти типы, которые поселились в заброшенной шахте. Он засек место, где они обосновались, а потом созвал Комитет Семи.

— И что случилось после этого?

— Это уже второй вопрос.

— Верно. — Пендергаст улыбнулся. — Ну что, следующий круг? — Он взял револьвер, крутанул барабан и положил оружие.

Суинтон покачал головой:

— Я опять вижу патрон — он не в боевом положении. Еще одна тысяча?

Пендергаст кивнул.

Суинтон взял револьвер и снова нажал на спусковой крючок. Положил оружие и протянул руку:

— Глупее игры я в жизни не видел.

Пендергаст выдал ему тысячу долларов. Потом взял револьвер, крутанул барабан, не глядя приставил ствол к виску и нажал спусковой крючок. Щелк.

— Вот вы-то и есть долбанутый псих.

— В этом районе, похоже, много таких, как я, — ответил Пендергаст. — А теперь к моему вопросу: что сделали Шадрач Кропси и Комитет Семи?

— В те времена такие проблемы решались как надо. Они сами все и сделали. В жопу закон и всю эту говорильню. Они пошли туда и прикончили этих каннибалов. Как мне рассказывали, старик Шадрач в той схватке погиб. И после этого никаких гризли-людоедов там больше не было.

— Где они их убили?

— Это еще один вопрос, приятель.

Пендергаст взял револьвер, крутанул барабан, положил его на стол. Суинтон нервно посмотрел на оружие:

— Я не вижу патрона.

— Значит, он либо в боевом положении, либо в противоположной камере. А это означает, что ваши шансы остаться в живых — пятьдесят на пятьдесят.

— Я так не играю.

— Вы же сказали, что будете играть. Не думал, что вы трус, мистер Суинтон. — Пендергаст вытащил из кармана пачку долларов и отсчитал двадцать банкнот. — Мы удвоим ставки. Вы получите две тысячи, если нажмете на крючок.

Суинтон весь вспотел:

— Я не буду играть.

— Вы хотите сказать, что пропускаете вашу очередь? Что ж, не буду настаивать.

— Да, именно так, я пропускаю.

— Но я пропускать не намерен.

— Валяйте. Вам и карты в руки.

Пендергаст крутанул барабан, поднес револьвер к виску, нажал крючок. Щелк. Он положил револьвер на стол.

— Мой последний вопрос: где они убили этих каннибалов?

— Не знаю. Но у меня есть письмо.

— Какое письмо?

— То, которое перешло ко мне. Оно вроде как все объясняет.

Суинтон поднялся со скрипучего стула и отправился в темный угол своего жилища. Минуту спустя вернулся с пыльной стопкой старой бумаги, завернутой в лавсановую пленку. Он снова сел на стул и передал письмо Пендергасту.

Это была записка от руки, без даты, приветствия и подписи.

встричаемся сегодня вечером в Идеале в 11 ровно они в закрытой шахте Рождество у стены контрабандиста их там 4 возьми лучшие ружья и фонарь записку сожги перед тем как уходить

Пендергаст опустил письмо. Суинтон протянул руку, и Пендергаст вернул ему записку. На лбу Суинтона все еще были капельки пота, но он явно чувствовал облегчение.

— Не могу поверить, что вы играли в эту игру, ни разу не взглянув на положение барабана. Так ведь и черепушку размозжить можно.

Пендергаст снова надел пальто, обвязался шарфами, потом взял револьвер. Вывернув барабан, он уронил патрон «магнум» в ладонь.

— Никакой опасности не было. Я привез этот патрон с собой и заменил им один из ваших, когда разоружал револьвер. — Пендергаст поднял патрон, зажатый в пальцах. — Он разряжен.

Суинтон вскочил:

— Ах ты сука!

Он двинулся на Пендергаста, вытаскивая свой пистолет, но Пендергаст мигом вложил патрон в барабан и поставил его в боевое положение, а потом навел «блэкхок» на Суинтона.

— А может, я его и не разрядил.

Суинтон замер.

— Вы этого никогда не узнаете. — Пендергаст взял собственный «лес баер» и, держа Суинтона под прицелом, извлек патрон из барабана «блэкхока» и сунул его в карман пальто. — А теперь я отвечу на ваш прежний вопрос. Я не журналист. Я федеральный агент. И могу обещать одно: если вы мне солгали, то я об этом узнаю скорее рано, чем поздно. И тогда никакое ваше оружие вас не спасет.

Глава 51

В тот же самый день в три часа пополудни Кори нежилась в номере отеля «Себастиан», облаченная в махровый халат для ванной, предоставленный отелем; сначала она восхищалась видом из окна, потом проверила содержимое мини-бара (позволить себе использовать это она не могла, но хотя бы посмотреть тоже было удовольствие),