Вдова Порецкого Элизабет написала воспоминания, которые в 1969 году вышли в Лондоне, а теперь изданы и в России – «Тайный агент Дзержинского». Несколько авторов подробно изложили результаты расследования, проведенного швейцарской полицией.

Вальтер Кривицкий, который через месяц после убийства своего заместителя тоже решил бежать на Запад, написал в своей книге «Я был агентом Сталина»: в Париж срочно приехал заместитель начальника иностранного отдела НКВД Сергей Шпигельглас, который и руководил операцией по уничтожению Рейсса. Об истории убийства Рейсса рассказал и Александр Орлов (настояшее имя Лев Фельдбин), бывший резидент советской политической разведки в Испании, бежавший на Запад летом 1938 года. Он утверждал, что за Игнатием Рейссом послали передвижную группу управления специальных операций НКВД. Недостаток всех этих книг состоит в том, что их авторы пишут об убийстве Порецкого с чужих слов или строят предположения, выдавая их за бесспорную истину.

К сожалению, до сих пор соответствующее досье так и не извлечено из архивов внешней разведки. Поскольку времена, когда архивы открывались, позади, то, возможно, мы уже никогда не узнаем правду. А строить предположения, не имея достаточной информации, опасно. Легко ошибиться.

Например, русская эмиграция и историки полвека считали, что похищение русского эмигранта генерала Александра Павловича Кутепова в Париже в 1930 году организовал для советской разведки другой бывший генерал Николай Владимирович Скоблин, ставший агентом Москвы. На самом деле к этому похищению Скоблин не имел ни какого отношения: Кутепова похитили в январе 1930 года, советский вербовщик впервые встретился со Скоблиным осенью 1930‑го…

Расследуя убийство Порецкого, швейцарская полиция установила следующее.

В ночь на четвертое сентября 1937 года в стороне от дороги, ведущей из Лозанны на Шамблан, обнаружили тело неизвестного мужчины в возрасте примерно сорока лет. Пять пуль ему всадили в голову и семь в тело. Полиция быстро нашла брошенный автомобиль со следами крови в кабине, и арестовала женщину, которая взяла этот автомобиль напрокат. К удивлению полиции она не пыталась скрыться после убийства.

Эту женщину звали Рената Штайнер, и она не могла понять, куда делись ее друзья, которым она передала этот автомобиль. Полиция идентифицировала «друзей» Штайнер и восстановила предполагаемую картину убийства Порецкого. Но никого, кроме Ренаты Штайнер, полиции найти не удалось. Полагают, что московской опергруппе помогла Гертруда Шильдбах (урожденная Нойгебауэр), член компартии Германии, бежавшая из страны после прихода нацистов к власти.

Шильдбах дружила с Порецким. Полиция пришла к выводу, что Шильдбах уговорила Порецкого встретиться. Они поехали в загородный ресторан. После обеда пошли гулять, и тут, на заброшенной дороге, появился автомобиль, из которого выскочило несколько человек. Они запихнули Порецкого в машину, где застрелили его. Труп выбросили на дорогу.

Рената Штайнер назвала и имя Эфрона. По ее словам, он был агентом НКВД.

В 1932 году Рената Штайнер познакомилась с людьми, близкими к коммунистам, а в 1934‑м пробыла шесть недель в Москве, пишет историк Петер Хубер, основательно исследовавший «швейцарский след» убийства Порецкого. В Париже, как рассказала Рената Штайнер швейцарской полиции, она сотрудничала с организацией русских эмигрантов Союз возвращения на Родину. В союзе, рассказала Штайнер, она познакомилась с Сергеем Эфроном. Эфрон попросил ее следить за сыном Троцкого Львом Седовым.

В дальнейшем ее регулярно просили оказывать «небольшие услуги», обычно следить за какими-то людьми. Штайнер уверяла, что Эфрон участвовал в слежке за Порецким. Швейцарская полиция обратилась за помощью к французским коллегам. Но к этому времени Сергей Эфрон уже покинул Францию, и допросить его не смогли.

Зато допросили Марину Цветаеву, которая заявила, что Эфрон через пять недель (а не сразу, как поступил бы преступник!) после убийства Порецкого уехал в Испанию, а те недели, когда шла подготовка к убийству и во время убийства они вместе находились на берегу Атлантического океана.

Алиби для мужа?

«Лично я не занимаюсь политикой, – откровенно сказала Цветаева полицейским, – но мне кажется, что мой муж связан с нынешним русским режимом».

То есть Цветаева не сочла нужным скрыть, что ее муж поддерживает открытые отношения с официальными представителями СССР.

«Мы с мужем не высказывали по поводу дела Рейса ничего, кроме возмущения, осуждая любой акт насилия, с какой бы стороны он ни исходил», – сказала Цветаева на допросе.

Непросто представить себе, что великая поэтесса Марина Цветаева, человек, пребывающий в мире высоких чувств, изворачивается, врет, выгораживает мужа по заранее составленному плану. Может быть, Марина просто не знала, чем занимался ее муж?

И это трудно предположить. Как показывает история разведки, жена всегда знает о том, что муж занимается этим тайным бизнесом.

Она уехала в Советскую Россию, вслед за Сергеем.

В Цветаевой, писал Эренбург, «поражало сочетание надменности и растерянности; осанка была горделивой – голова, откинутая назад, с очень высоким лбом; а растерянность выдавали глаза: большие, беспомощные, как будто невидящие – Марина страдала близорукостью… Марина многих в жизни называла своими друзьями; дружба внезапно обрывалась, и Марина оставалась с очередной иллюзией… Жилось ей очень плохо: «Муж болен и работать не может. Дочь вязкой шапочек зарабатывает пять франков в день, на них вчетвером (у меня сын 8‑ми лет, Георгий) живем, то есть медленно подыхаем с голоду».

Версия убийства Игнатия Порецкого, которой полвека оперируют историки, в принципе, вызывает у меня серьезные сомнения. Это было не первое и не последнее политическое убийство, совершенное НКВД за рубежом. Неограниченность в силах и средствах давала возможность Москве тщательно организовывать эти убийства.

Такого рода акции, требующие подготовки, выполнялись кадровыми работниками госбезопасности. Оперативные группы перебрасывались из России за рубеж (НКВД располагал любыми фальшивыми документами всех стран). К услугам местных и ненадежных агентов старались не прибегать. Генерала Кутепова в 1930 году и генерала Миллера в 1937‑м похитили в Париже сотрудники резидентуры внешней разведки и прибывшие к ним на помощь оперативные работники НКВД.

Порецкого, наверняка, убили совсем не те люди, которых запутали в это дело.

Первоначально убрать Порецкого поручили майору госбезопасности Теодору Малли (в иностранном отделе его называли Теодором Степановичем, оперативный псевдоним «Манн»), который дружил с перебежчиком.

«Это был высокий, красивый мужчина с голубыми доверчивыми глазами и очаровательной улыбкой, которая отличает людей от природы застенчиых, – вспоминала вдова Порецкого Элизабет. – Он проявил себя преданным другом, на которого можно было положиться».

Теодор Малли с весны 1936 года был руководителем нелегальной резидентуры в Лондоне, работал с Кимом Филби и его друзьями. Сергей Шпигельглас, приехав в Париж, вызвал к себе Малли. Шпигельглас предложил два варианта на выбор. Либо ударить Порецкого утюгом по голове в его гостиничном номере и инсценировать ограбление. Либо отравить во время совместной трапезы в кафе и распрощаться раньше, чем тот уйдет в мир иной. Малли отказался в этом участвовать.