Я сомневался, что эти кусочки костей и зубов могли принадлежать простому смертному. Уж больно мощным оказался взрыв. Даже мощнее того, который уничтожил врата в мир Ворошков. Или наполовину разрушил дворец в Таглиосе.

Гибель Кины каким-то образом увеличила его энергию.

Мой столб тоже пострадал – двигался рывками и медленно реагировал на команды. Очевидно, его все же ударило обо что-то взрывом, хотя я и старался защитить его по мере своих возможностей.

Когда сияние еще больше потускнело, на том месте, где лежала Кина, я увидел нечто вроде длинной черной змеи. Если не считать меня, то был единственный не белый предмет во всей пещере.

Я осторожно приблизился. Это вполне могла быть кость мрака, покоившаяся рядом с сердцем Кины. И я уже приготовился поверить в то, что все увиденное и пережитое здесь окажется иллюзией.

Кина – Мать Обмана.

А одна из сильных сторон Обманников – их умение заставить человека сомневаться во всем и не верить никому.

Черный предмет оказался не змеей. А искривленным копьем Одноглазого. Оно на удивление мало пострадало от взрыва. Лишь немного погнулось и слегка обуглилось. Металлические инкрустации только чуть-чуть оплыли от нестерпимого жара.

Ого! Выходит, Одноглазый снабдил эту штуковину еще и искусными защитными чарами.

Я подобрал копье, проверил, надежно ли привязан к леталке, и дал ей команду вернуть меня на исходную точку.

Мы тащились в небесах, напоминая семейку запаршивевших стервятников. Мое черное одеяние еще не восстановилось полностью. Девочек потрепало еще больше, чем меня. Взрыв настиг их, когда они поднимались по лестнице, и теперь их с ног до головы украшали синяки.

Но настоящим чудом следовало бы назвать то, что леталки нас довезли, хотя и пострадали.

А вот и Роковой перелесок, встречающий нас, как мать встречает заблудившихся детей.

Теперь меня постоянно точили зловещие мысли и образы. Они меня тревожили. И заставляли сомневаться, что Кина действительно мертва, а не укрылась где-нибудь.

Шукрат в шутку сказала, что мне теперь следует опасаться отца или мужа Кины: а вдруг они пожелают отомстить? Я не рассмеялся. Мне эта мысль показалась заслуживающей внимания.

Роковой перелесок был пуст. Точнее, там не было людей. Но в нем уже поселились птицы, а в кустах я заметил и мелких зверюшек.

Это место уже не вызывало мрачных предчувствий. Ни у кого.

– Мы прикончили ее, – выдохнул я. – Наконец-то. И окончательно. Кины больше нет, и некому терзать миры.

Девочек это обрадовало меньше меня, но ведь они не прожили всю жизнь в страхе перед наступлением Года Черепов.

Белая ворона уселась на ветку неподалеку от меня и выщипала себе грязное перо.

– Ты уверен? – Эта носатая курица развлекалась, щекоча мои страхи. Похоже, нас с ней ждут долгие и неприятные отношения – пока я не сдержу данное Шевитье обещание.

– Если в этом мире и есть место, где сразу станет ясно, выжила ли Кина, то именно здесь, – ответил я. – С самого зарождения ее культа этот перелесок стал как бы ее частицей. Поэтому она вряд ли смогла бы освободиться от него, даже если бы захотела.

– Тогда полетели дальше, – предложила Шукрат.

– Ей не терпится снова прибрать к рукам Тобо, – фыркнула Аркана. Впрочем, ехидничать она не стала. В ответ Шукрат напомнила, как трепетно прощались Аридата Сингх и Аркана, и Аркана сразу стала серьезной.

– Послушай, папуля, а как по-твоему, что будет означать для Дщери Ночи смерть Кины? – Аркана вступила на тонкий лед, но ее тревожили взгляды, которые Сингх бросал на девушку. Она до сих пор не верила, что так реагировал любой мужчина. – Она станет нормальной?

Шукрат тоже проявила к этой теме внезапный интерес.

– Не знаю, куколка. Мне это тоже не дает покоя. Ведь она была связана с Киной еще с момента зачатия. Пожалуй, ей сейчас так же паршиво, как было бы тебе или мне, если бы нам вырвали печенку.

Однако еще сильнее меня тревожила жена. Для нее утрата связи с Киной будет катастрофой. Ведь она стала такой, какова есть, потому что была могущественной чародейкой. А лишившись Кины, у которой она высасывала магическую силу, она превратится в обычную женщину средних лет, стареющую и седеющую.

* * *

Всю дорогу от врат нас изводила погода. Нам постоянно приходилось огибать ливни и грозовые облака. Это задержало нас более чем на день.

Теперь, когда до конца пути осталось всего миль двадцать, уже не было смысла уклоняться от непогоды. Мы лишь то поднимались высоко, где воздух становился холоден как лед и дышать им было почти невозможно, то зигзагом проносились мимо облачных гор, где нас швыряло и трепало воздушными потоками. Шукрат и Аркана скорее согласились бы умереть, чем угодить в грозу.

– Подумай, что может случиться, если в тебя угодит молния, – сказала Аркана.

Сообразил я очень быстро. Не было на свете человека, которого я желал увидеть настолько отчаянно, что ради него рискнул бы путешествовать на леталке, которая в любую минуту может взорваться у меня между ног. И я направил ее к земле.

Мы приземлились в гуннитской деревушке. Ее жители отнеслись к нам с настороженным уважением, какое оказали бы троице нагов – злобных змее-людей, которые, согласно гуннитским мифам, живут глубоко под землей, но частенько вылезают на поверхность и гадят людям. Правда, это всегда происходит в соседних деревнях, а не там, где живет рассказчик.

Мы не стали красть у них ни младенцев, ни девушек, ни их священный скот, ни даже овец. Я счел любопытным тот факт, что они проявляют определенную религиозную гибкость и разводят овец для продажи тем же веднаитам, которые всегда не прочь полакомиться мясом.

Дождь перестал молотить по земле вскоре после полуночи. На прощание мы оставили хозяевам столько монет, что у них наверняка появилось желание благословить наши имена. Которые мы ни разу не упомянули.

* * *

Молнии уже не сверкали, зато пошел моросящий дождь. Одежда Ворошков помогала, но лишь отчасти. Я быстро замерз и преисполнился жалости к себе, а моя любимая ворона, перебравшаяся вперед, чтобы укрыться под складкой черного балахона, погрузилась в такую глубокую меланхолию, что даже перестала жаловаться.

Казармы Отряда показались мне неестественно тихими и приведенными в состояние ненормально повышенной боевой готовности. Повсюду расхаживали вооруженные часовые.

– Кажется, Суврин опасается нападения.

– Наверное, что-то случилось.

– Девочки, вы ничего не ощущаете?

– Что-то явно не так, – проговорила Аркана. – Только не знаю, что именно.

– Тогда нужно узнать, и поскорее. – Нас не было менее двух недель – а все уже накрылось медным тазом?