Быстро придвигались к нам первые высоты Алтая, уже покрытые лесом, а плоские степные холмы остались позади. У с. Майма мы не свернули с тракта влево, вглубь первых плоских гор, где в большой котловине расположено село Улала, переименованное в г. Ойрот-тура, столицу автономной области. Предисполкома заявил, что он доставит нас прямо на курорт Манжерок, еще 25 км дальше, где мы отдохнем с дороги, осмотримся и обсудим, куда ехать. Тракт был в прекрасном состоянии. Большую излучину Катуни выше с. Айского тракт спрямляет, отдаляясь от реки; Манжерок на берегу последней остается в стороне, и к нему спускаемся от тракта. Здесь уже поднимаются горы на 500–700 м над Катунью, на них щетинится редкий лес; река бьется на нескольких порогах, и ночью ясно слышен ее шум.

Здания небольшого курорта расположены в стороне от самого села на берегу Катуни и на окраине леса. Нам отвели комнату в отдельном маленьком домике, полускрытом в сосняке; в другой комнате помещался секретарь академической экспедиции М. К. Расцветаев. Другие отдыхающие жили в двухэтажном главном доме; это были молодые алтайцы, мужчины и женщины, человек пятнадцать. Нас обставили очень уютно, чай, обед и ужин приносили нам в домик, где общая комната являлась столовой. На открытой веранде можно было сидеть на свежем воздухе, а с крыши дома любоваться видом на окрестные горы и всю котловину Манжерока. Я начал обходить их для ознакомления с геологией. Курорт стоял на высокой террасе из древних наносов Катуни; выше него был порог и рядом обширный спокойный залив, или улово, окаймленный крутыми склонами горы, ограничивавшей котловину с юга. Тракт огибал котловину и эту гору по второй, более высокой террасе.

Сидя па берегу Катуни у залива, можно было видеть, как лес, сплавляемый по реке в виде отдельных бревен (из-за порогов), накапливается в этом заливе, откуда партии лесосплавщиков, продвигающиеся вниз по Катуни вслед за лесом, выгоняли бревна назад в реку. Ниже курорта на излучине реки были опасные пороги, в которых русло реки было стиснуто скалами обоих берегов, а среди него возвышались еще скалистые острова и рифы, полузаливаемые рекой, которая буквально кипела в этой теснине. Я не раз ходил к нижним порогам и подолгу сидел на берегу, любуясь видом неустанной борьбы воды и камня. Этот порог, называемый Манжерокскими воротами, напоминал мне продолжающуюся до сих пор упорную борьбу молодой развивающейся жизни, передовых идей человечества с окаменелыми традициями старины, устоями религий, тисками власти денег и установленных обычаев и предрассудков. Эти тиски кажутся такими прочными, непоколебимыми, как камни этих порогов, которые все-таки размываются, поддаются и, наконец, уничтожаются неустанным напором такого мягкого, казалось бы непрочного, неустойчивого вещества, как текучая вода, но движимая могучим напором по уклону долины.

Погода во время нашего пребывания в доме отдыха была переменная. В жаркие дни небо часто было безоблачное, чистое, темно-синее и воздух наполнен благоуханием цветов и сосен, окружавших наш домик. С запада иногда надвигались грозы, и раскаты грома многократно повторялись отражением от горных склонов. Но дожди были преходящие и только два или три дня нельзя было ходить на прогулку, с которой мы возвращались с букетами красивых и разнообразных алтайских цветов, украшавших нашу столовую.

Предисполкома иногда приезжал из Ойрот-Туры в Манжерок. Однажды он организовал экскурсию на левый склон долины Катуни, где на поверхности третьей высокой террасы, занятой пашнями алтайцев, в плоской впадине находилось порядочное озеро, лишенное стока и, вероятно, питаемое подземными ключами; в озере со времен ледниковых эпох сохранилось интересное водное растение Trapa nalans – водяные, или чертовы, орехи. Его небольшие плоды, по вкусу похожие на лесной орех, заключены в черную твердую оболочку с отростками в разные стороны, похожими на рога или когти. Над этим озером круто поднимается левый склон долины до высоты около 1000 м над уровнем реки. Вторая небольшая экскурсия была сделана нами вверх по долине р. Катуни к поселку в устье р. Муни, где на склоне выступает большая толща белого мрамора. Возле этого поселка река также бьется и шумит в порогах – среди нее поднимаются скалистые острова поросшие лесом, суживающие и разбивающие русло реки.

Вообще, на р. Катуни в высокогорной части нет островов из рыхлого материала, а только каменные, там же, где и пороги, т. е. в местах, где река вреза́лась в особенно прочные горные породы, которые дольше других сопротивляются размыву.

Затем был организован объезд для осмотра месторождений киновари, открытых и разведанных геологами Западно-Сибирского управления. Мы поехали по Чуйскому тракту, который был уже разработан в прекрасную автостраду. Из Манжерока направились сначала вверх по долине р. Катуни, миновали село Талды, оставшееся на левом берегу близ подножия длинного утеса, на котором видны были устья пещер, изученных сто лет тому назад, но с тех пор заброшенных. Выше этого села Катунь течет почти по прямой линии с юга между лесистыми склонами около 20 км до устья речки Семы, где построен новый мост через реку. Дальше, хотя дорога вверх по Катуни есть, как мы узнаем ниже, но тракт переходит на левый берег, минует большое село Черга и поднимается вверх по р. Семе на перевал через Семинский белок по густым лесам. На подъеме была остановка; у нас были две легковые машины и полутонка с большой палаткой и кухней для ночлега в поле, так что мы могли сварить чай и пообедать. На перевале можно было собрать альпийскую флору. Семинские белки – очень широкая, но не живописная цепь плоских гор, поросших кедровым лесом с большими луговыми прогалинами.

Более короткий и крутой спуск приводит в широкую долину р. Урусул, где мы миновали села Туехту и Онгудай, уже знакомые мне по экспедиции 1914 г., тогда как пройденную досюда часть Чуйского тракта от Бийска через Манжерок и Семинские белки я видел впервые. Впрочем, в старое время этот тракт шел из Бийска через с. Алтайское и по речке Сарасу в Чергу на р. Семе, что было прямее. В Онгудае мы только брали горючее, поехали дальше и ночевали в долине Большого Улегема в палатке, где все поместились, конечно, тесно и жестко, прямо на земле, покрытой брезентом.

Дальше пошли уже хорошо знакомые мне места – большой перевал через горы между Большим Улегемом и Большим Еломаном, отлично разработанный; несколько, теперь хорошо расширенных, бомов в гранитных массивах на Катуни, новый висячий цепной мост через нее вместо перевоза у Ини и далее путь по р. Чуе, где мы ночевали опять перед перевалом через Аржаную гору после белых бомов, также расширенных. У ст. Курайки на Курайской степи мы встретились с геологами Западно-Сибирского геолуправлення, в Кош-Агач мы не поехали, у устья р. Чаган-Узун миновали р. Чую по новому мосту и поднялись (в машине) высоко на северный склон гряды между долинами Чуи и Чаган-Узуна, где работался недавно открытый рудник киновари. От маленького поселка, расположенного на косогоре на высоте около 1900 м, нужно было подняться еще выше верхом, чтобы побывать в руднике для осмотра забоев. Но это было уже не по моим силам, и я остался в поселке, рассматривая только образчики руды.