кухней. Нацелившись на фрукты, Уильям подошел и пожелал женщинам доброго утра. Амаранта оглядела его сверху донизу, втянула носом воздух, словно пыталась оценить степень опьянения по запаху, и, слегка покачав головой, протянула ему грушу.

— Кофе есть? — с надеждой спросил он у Мойры.

— Ну не сказать чтобы нет, — с сомнением произнесла она. — Только вчерашний и такой крепкий, что зубы у вас почернеют.

— Отлично, — заверил Уильям. Он откусил грушу — рот наполнился упоительно сладким соком — и прикрыл от удовольствия глаза.

Когда он их открыл, Амаранта стояла к нему спиной и, склонившись, приглядывалась к чему-то на грядке с редиской. На кузине была тонкая накидка поверх сорочки, и ткань явственно обтягивала круглые ягодицы.

Неожиданно выпрямившись, Амаранта обернулась, и Уильям тотчас присел к земле, на которую она смотрела, со словами: «Ну-ка, что тут у нас?», хотя сам лично, кроме грязи и ботвы, ничего не видел.

— Навозный жук, — сказала Амаранта, пристально глядя на кузена. — Весьма полезно для почвы. Они скатывают маленькие шарики навоза и переносят их туда-сюда.

— И что они делают с этими… ну, комками навоза?

— Едят. — Она слегка пожала плечами. — Закапывают шарики для сохранности, а затем съедают по мере нужды. Иногда откладывают яйца внутри самых крупных.

— Как… мило. Ты завтракала? — спросил Уильям, приподняв одну бровь.

— Нет, еще не готово.

— Я тоже не завтракал. — Он поднялся. — Хотя после того, что ты сказала, я уже не так голоден. — Уильям оглядел свой жилет. — Есть ли навозные жуки в этом благородном собрании?

— Нет, — со смехом ответила Амаранта. — Они не слишком красочные.

Внезапно кузина оказалась совсем рядом с ним, хотя Уильям не заметил, как она приблизилась. Ее необычная способность появляться из ниоткуда сбивала с толку и в то же время интриговала.

— Вот этот ярко-зеленый, — сказала она, останавливая длинный тонкий палец на его талии, — жук-листоед, Chrysosuchus auratus.

— Правда?

— Да. А это прекрасное создание с длинным носом — долгоносик.

— Рогоносик? — Уильям прищурился.

— Нет, долгоносик, — повторила Амаранта, постукивая по вышеозначенному жуку. — Что-то вроде зерновки, только питается рогозом. И молодой кукурузой.

— Весьма разнообразная диета.

— Ну, если ты не навозный жук, то можешь выбирать, что ешь, — произнесла Амаранта с улыбкой. Затем коснулась другого жука, и Уильям ощутил слабый, но отчетливый укол в основании позвоночника. — Здесь у нас, — сказала она, поочередно постукивая пальцем, — ясеневый жук, жук-скакун и ложный картофельный жук.

— Как выглядит настоящий картофельный жук?

— Почти так же. Его называют ложным, потому что хотя он и ест картошку при крайней необходимости, на самом деле предпочитает каролинский паслен.

— А-а.

Уильям решил, что следует проявить интерес к остальным красноглазым жучкам на жилете — отчасти из благодарности за старания кузины, но больше в надежде, что она продолжит его касаться. Он уже открыл рот, чтобы спросить о рогатом существе кремового окраса, когда Амаранта отступила назад и посмотрела ему в глаза.

— Я слышала, как тесть говорил о тебе с лордом Джоном.

— Да? Хорошо. Надеюсь, они выбрали благоприятный день, — безразлично отозвался Уильям.

— Это я к слову о ложном картофельном жуке, — сообщила Амаранта.

Молодой человек на миг закрыл глаза, затем открыл один и посмотрел на кузину. Та говорила совершенно серьезно, без тени иронии.

— Знаю, я слегка перебрал, — смиренно признался он. — Но я определенно не похож ни на какого картофельного жука, что бы там ни думал дядя.

Амаранта рассмеялась, выставив напоказ белоснежные зубы. Вероятно, она не пила кофе.

— Нет, не похож, — заверила она. — Просто эта двойственность напомнила мне слова батюшки Пардлоу о том, что ты хотел отказаться от своего титула, но не смог.

Уильям вдруг почти протрезвел.

— Вот как. Может, тебе и причина известна?

— Нет, — ответила она. — Меня она не касается, не так ли?

— Очевидно, ты считаешь иначе, — сказал он. — В противном случае к чему этот разговор?

Амаранта наклонилась, выудила из корзины небольшую гроздь винограда и протянула ему. Уильям заметил, что Мойра куда-то исчезла.

— Ну, я подумала, если это действительно так, могу кое-что предложить.

Со странным чувством возбуждения он взял виноград и спросил:

— Например?

— На самом деле, — начала Амаранта с серьезным видом, как если бы описывала пищевые привычки светлячка, — все довольно просто. Ты не можешь отказаться от титула, но можешь его передать. Я имею в виду, отречься в пользу своего наследника.

— У меня нет наследника. Или ты предлагаешь…

— Да, именно. — Она одобрительно кивнула. — Ты женишься на мне, и как только у нас родится сын, отдашь ему свой титул, а сам удалишься от света и будешь разводить такс. Ну, или разыграешь самоубийство, чтобы исчезнуть и стать кем угодно.

— Оставив тебя…

— Оставив меня вдовствующей графиней в… забыла, как называется твое поместье. Все лучше, чем быть бедной невесткой герцога Пардлоу, правда?

Уильям глубоко вздохнул. Ветерок донес запах кофе и бекона, вот только у него вдруг пропал аппетит. Уильям уставился на кузину. Та вопросительно вздернула ровную светлую бровь.

— А что, если родится дочь? — спросил он неожиданно для самого себя. — А потом еще одна? Тебе не кажется, что я серьезно рискую оказаться с гаремом девиц, нуждающихся в приданом и мужьях, пока я по-прежнему буду чертовым графом?

Амаранта слегка нахмурилась.

— Что такое гарем?

— Изобретение арабских шейхов, чтобы разбавить однообразие брака. По крайней мере, мне так говорили. Другими словами — полигамия.

— Ты ведь не хочешь сказать, что считаешь брак со мной скучным? — На ее щеке мелькнула тень ямочки. — Кстати, насчет гарема — чепуха. Тебе не нужно сразу на мне жениться, ты же знаешь. Мы попробуем и, если в результате родится мальчик, поженимся, ты признаешь ребенка и… — Она махнула рукой в безмолвном voilà[131].

— Поверить не могу, что мы ведем этот разговор. — Уильям тряхнул головой. — Нет, правда. Но любопытства ради: какого черта ты предлагаешь делать, если в результате, как ты так выразилась, родится девочка?

Амаранта поджала губы и повернула голову, обдумывая ответ.

— Ну, мне на ум приходит по меньшей мере дюжина вариантов. Самое простое — поехать за границу при первых же признаках беременности. Это следует сделать в любом случае, так как мы не женаты. Там я прикинусь богатой вдовой. А еще…

Уильям попытался было рассмеяться, однако Амаранта пресекла его поднятой ладонью и безмятежно продолжила:

— Если родится девочка, просто вернусь с прелестной малышкой — ибо я уверена, Уильям, твой ребенок будет очарователен — и объявлю, что близкая подруга умерла в родах, а я удочерила ее кроху. Из жалости, разумеется, но также и для того, чтобы подарить моему дорогому Тревору сестричку.

Опустив ладонь,