— Сам-то в это веришь?

Вик насупился, замолчал, обиженно отвернулся.

— Если все пройдет спокойно, если будет время, то, так и быть, перед отбытием устроим тебе небольшую экскурсию, — неискренне пообещал Яр. — А пока не дури. Делай, что я велю. Ты не маленький уже. Сам все понимать должен.

— Да, командир, — вяло проговорил Вик, глядя в пол. — Как скажешь, командир.

— Вот и славно.

Время было позднее, но спать не хотелось совершенно, И они до самого утра проторчали возле экрана медийника, болтая о всякой ерунде и доедая недоеденный ужин.

А утром в дверь их комнаты постучались странные посетители.

* * *

Гоген Хан, уставший от ночного бдения и непривычных переживаний, сидел на высоком табурете в дальнем конце стойки и через трубочку цедил горячий кофе. Он покинул комнату с мониторами и перебрался в бар, чтобы немного отдохнуть и привести в порядок мысли. Необычная компания, поселившаяся в его лучшем номере, нравилась ему все меньше и меньше. Они были вооружены и опасны — но одно это не могло смутить Гогена, ведь он водил знакомства со множеством опасных людей, да и сам был таковым когда-то. Куда больше его пугало услышанное в эту ночь. Слово «хурб» было ему давно знакомо, хоть он и весьма смутно представлял, что оно означает. Одно он знал наверняка — кто связывается с этими самыми «хурбами», тот плохо кончает. Потому-то Гоген и не стремился разгадать тайну этого слова, раз и навсегда причислив ее к разряду запретных.

И вот вдруг на голову ему свалилась эта четверка, связанная, как выясняется, с неким Ларсом, который одно время был частым гостем «Серого Кардинала», а потом куда-то бесследно исчез. И он ведь тоже упоминал этих «хурбов»!

Хурбы были одной из трех загадок, о которых Гоген ничего не желал знать. Одной из тех трех тайн, что по непонятной причине пугали его куда больше, чем самые отчаянные бандиты и самое смертоносное оружие.

Он подозревал, что хурбами называются члены какой-нибудь могучей секты или тайного сообщества. Но в то же время хурбы представлялись ему вовсе не людьми, а чудищами из детских страшилок. Будь Гоген молодым и совершенно здоровым человеком, он, наверное, посмеялся бы над своими глупыми страхами. Но танатол заметно изменил его психику и восприятие, а жизненный опыт подсказывал, что на свете существует множество необъяснимых вещей, с которыми простому человеку лучше не сталкиваться.

Хурбов Гоген боялся.

И вот на его голову свалилась вдруг эта четверка, бегущая, как можно понять, от этих самых хурбов, кем бы там они ни были…

Гоген Хан вздохнул и добавил в кофе две ложечки коньяка.

Нужно было что-то делать. Но делать ничего не хотелось.

Гоген Хан надеялся, что все разрешится само собой. До того, как начнутся крупные неприятности. А они обязательно начнутся, если все само собой не разрешится…

Было утро. Танцевальный пятачок пустовал, так что музыка едва играла. Посетителей в баре было немного, все знакомые, примелькавшиеся, но даже они едва ли догадывались, что сутулый старик, пьющий кофе в темном углу, — хозяин заведения.

Двух новичков Гоген приметил сразу, как они вошли в бар. Заметил их и Влад Жомов, более известный как Кулак, — захудалый актеришка, притворяющийся крутым парнем и обирающий рыщущих в поиске экзотики богатеев. Почуяв поживу, Влад тут же выбрался из-за своего столика и вальяжно двинулся к гостям. Те, кажется, представляли, куда попали, и на пороге не мялись, так что с Владом они встретились на середине танцплощадки — музыка сразу сделалась громче, а по стенам, плавно разгоняясь, поползли цветные яркие пятна.

Гоген отодвинул кружку, с интересом наблюдая за гостями.

Одежда на них была дорогая, это было понятно сразу, несмотря даже на отсутствие видимых лейблов. Но на обычных риччи эта парочка походила мало. Больше всего они, пожалуй, были похожи на политиков средней руки — заблудившихся политиков, ведь прежде ни один из этой братии в «Сером Кардинале» не показывался.

Влад что-то им сказал — то ли представлялся, то ли уже приглашал на дуэль. Но «политики», недослушав, спокойно его отстранили и прошли мимо. Держались они очень уверенно, так что Влад сник и вернулся за столик, ворча что-то под нос и почесывая волосатый кулак.

Гости направились к стойке. И Гоген почему-то сразу понял, что идут они к нему.

— Гоген? — Один из гостей был чуть выше другого. Он и обратился к хозяину с вопросом. — Гоген Хан, если не ошибаюсь?

Чувствовалось, он был уверен, что не ошибается. Неприятный у него был голос — холодный, властный, твердый. От такого голоса ежиться хотелось.

— Ну? — Гоген понимал, что отпираться бесполезно, но и отвечать на риторический вопрос он не собирался.

— Этот человек остановился у вас. — И вновь: не вопрос, а равнодушная констатация. — Мы хотим с ним встретиться.

Небольшая карточка легла на стойку рядом с кофейной чашкой — портрет ничем не примечательного молодого человека. Гоген мельком глянул на пластику с объемным изображением и чуть шевельнул плечами:

— Я не знаю его.

— Сейчас он выглядит несколько иначе, — сказал второй «политик», подвигаясь ближе. — Посмотрите внимательней. Это лицо напоминает вам кого-нибудь?

Гоген взял карточку в руки. Да, лицо было знакомое.

— Зачем вы его ищете? Кто вы такие?

— Так вы узнали его?

— Может быть.

Конечно, он узнал. Но не решил пока, нужно ли признаваться в этом.

— Отведите нас к нему.

Гоген посмотрел в сторону, потер пальцем ноздреватый нос, чуть качнул головой.

— Есть одна небольшая проблема, господа… Видите ли, я уважаю своих постояльцев и стараюсь не делать ничего, что могло бы им повредить… Понимаете, о чем я?

— Не волнуйтесь, мы просто хотим немного с ним пообщаться.

— А я просто хочу знать, кто вы такие, — улыбнулся Гоген. Голос его звучал почти ласково.

«Политики» переглянулись.

Нет, не были они политиками — это точно.

— Мы работаем на администрацию, — сказал высокий.

— На порядок, — значительно проговорил тот, что был пониже.

— И я бы не советовал нам мешать, уважаемый Гоген.

— Это будет неразумно.

Улыбающийся Гоген почесал переносицу, заглянул в кофейную чашку. Потом еще раз внимательно осмотрел вставших у стойки гостей. Проговорил негромко, будто и не к ним обращаясь, а свои мысли для себя озвучивая:

— Этот парень не один. С ним мальчишка, сибер-друг и еще какая-то жуткая хреновина, про которую я даже не знаю, что сказать.

— Проводите нас к ним.

— Не так скоро, — еще шире заулыбался Гоген. — Видите ли, они сломали мне шлагбаум. — Он выдержал многозначительную паузу.