— Поверь мне, у тебя один выход, — сказала Лара, — выйти замуж и самой его оттуда вытащить. Легально.

— Ну вы даете! «Замуж»! — усмехнулась грузинка.

— А чё? Элементарно, — сказала четвертая и показала за окно: — Вон их, козлов, — пол-Москвы на «мерседесах»…

Действительно, внизу, под окнами общежития, гуртовались роскошные иномарки, это московские ухажеры кавказского разлива караулили будущих кинозвезд…

Тут на кухню вбежала еще одна юная кинодива с глазами Лайзы Минелли:

— Девочки! Достала голливудскую диету! Шарон Стоун, Деми Мур и эта, как ее, жена Тома Круза — все на ней сидят!

Все заинтересовались:

— Ну-ка! Ну-ка!

— Значит, принцип простой, — сообщила «Минелли». — Вот список продуктов! Сто грамм каждого продукта имеет свое количество жировых единиц, и в день таких единиц можно съедать не больше сорока. То есть, смотрите, икру и омары можно есть сколько угодно…

— Это нам не грозит, — сказала грузинка.

— А картошку? — спросила молдаванка.

— В ста граммах картошки — шестнадцать единиц, — сообщила «Минелли». — То есть в твоей сковородке еды на пять дней!

— А я за день съедаю и ни хрена! — сказала Лара. — Подруга, шла бы ты со своей диетой знаешь куда? Мы тут серьезным делом заняты, Надьку замуж выдаем.

— Как замуж? За кого?

— Да вот думаем. Но она боится.

— Чё — замуж боишься? — повернулась «Минелли» к Наде. — Целка, что ли?

— Ну! — подтвердила Лара.

— Ну и что? — сказала «Минелли» Наде. — Чему быть, того не миновать!

Тут на кухню вошла Зина, и все разом умолкли, глядя на нее в упор.

Зина с независимым видом взяла одну из сковородок с картошкой и унесла с кухни.

— Сучка гребаная! — сказала молдаванка. — Ребенку — сливовый сок…

— Знала бы я, что это ее сковородка, — нассала бы, сука буду! — заявила Лара и спросила у Нади: — Ты Достоевского читала? Все страдания мира не стоят слезы невинного ребенка. — И оторвала бязь от ляжки. — А ты замуж боишься. Смешно.

Электричка, грохоча, летела по Подмосковью. В вагоне, в простенках меж окнами, в обрамлении свастик красовались лозунги:

«Россия, стряхни с себя паразитов жидов!»

«Убей жида!»

«На этой линии общественный порядок охраняют раменские члены Российского Национального Единства».

Под одним из таких лозунгов — одни на скамье — сидели Надя и Лара.

Вагон был пуст, но по мере движения электрички постепенно заполнялся пассажирами.

Надя, держа в коленях свой заплечный рюкзачок-сумочку и пачку визиток, читала с визиток:

— Мамедов Имран Расимович, председатель совета директоров…

Лара, прищурившись, сказала после паузы:

— Нет, Мамедов отпадает. Следующий.

— Мамаладзе Вано Ризоевич, генеральный директор…

— Не годится. Дальше.

— Гужиев Армен…

— Слушай, к тебе что — одни чурки клеятся? — перебила Лара. — Ни грузины, ни армяне тебе не нужны.

— Почему? Разве у тебя сейчас не грузин?

— Это для другого. А тебе… Неизвестно, сколько у них там дома детей! Следующий.

Надя, пожав плечами, прочла со следующей визитки:

— Лукашенко…

— Ты что — Лукашенко сняла? — изумилась Лара.

— Наверное, однофамилец…

На остановке в вагон зашли новые пассажиры.

Надя прочла с новой визитки:

— Шапиро Борис Яковлевич, Русский купеческий банк.

— Еврей… — Лара, прикидывая, в сомнении покачала головой: — Нет, в принципе для мужа это ничего. Евреи не пьют. Но…

— Но что?

— Ладно, отложи в запас. И запомни: тебе нужен мужик, за которым и ты, и ребенок будете как за каменной стеной.

Надя прочла со следующей визитки:

— Кибицкий Павел Антонович, банк «Энергия века». Не помню, кто такой…

По вагону, уже полному пассажиров, в инвалидном кресле покатил молодой одноногий и однорукий парень в камуфляже и берете десантника. Держа на колене алюминиевую кружку, пел про Афганистан и матерей, которые получают «груз-200»…

А из другого конца вагона навстречу ему двигался патруль баркашовцев — трое молодых парней в черной гестаповской форме и с красными повязками на локтях. На повязках — свастика и буквы «РНЕ». Патруль сопровождал милиционер с погонами капитана.

— Документы! — говорили патрульные пассажирам. — Документы!..

Пассажиры послушно предъявляли паспорта, кто-то попробовал возмутиться:

— А вы по какому праву?

— А вы мне предъявите! — тут же вмешался капитан милиции. — Паспорт!

Тут патрульные остановились возле другого пассажира, пожилого кавказца. Рассматривая его паспорт, процедили:

— Так… Аслуханов… Прописан в Раменках… А что, Раменки уже Чечня, что ли?

Пожилой кавказец молчал.

Патрульный отдал паспорт капитану милиции:

— Здесь печать похожа на подделку.

— Пройдемте, — сказал капитан пассажиру.

— Да вы что? — испугался кавказец. — Я тридцать лет в Раменках живу!

— Ну и хватит, — сказал патрульный. — Россия теперь для русских.

— Пройдемте! — повторил капитан.

— Куда я пойду?! До Раменок еще!..

Один из патрульных, юный и скуластый брюнет, наклонившись к кавказцу, негромко попросил:

— Лучше встань и сам выйди, сука!

— Не выйду я. — Пожилой кавказец повернулся к другим пассажирам: — Люди!

Но пассажиры индифферентно отвернулись.

А двое патрульных загородили этого кавказца от вагона, скуластый коротким боксерским ударом ударил его под дых. Кавказец охнул, согнулся, двое других ловко и быстро заломили ему руки и почти волоком повели из вагона. А скуластый в сопровождении капитана милиции продолжил движение по проходу:

— Документы! Прошу документы!..

В другом конце вагона инвалид-афганец продолжал петь и собирать подаяние.

Поезд остановился на станции, в окно Наде и Ларе было видно, как патрульные баркашовцы вывели кавказца на платформу и сдали группе молодчиков в такой же гестаповской форме с повязками «РНЕ».

Надя попыталась встать:

— Они его бить будут!

— Сиди! — одернула ее Лара. — Ну, теперь тебе все ясно? Сегодня без мужика за спиной жить невозможно.