Но вернемся к средневековой иконографии. Символику желтого, как и других цветов, нельзя воспринимать слишком механистично. Негативные ассоциации не были закреплены за ним раз и навсегда. Его значение зависело от сюжета и соседства (сочетания или контраста) с другими цветами. Во многих случаях «плохой» желтый, в который одевали иудеев и других иноверцев, был неотличим от благородного золота. Ведь его нередко передавали с помощью тех же красок. В желтых одеждах могли представлять не только морально сомнительных персонажей, но и святых – Иосифа (приемного отца Христа), Анну (мать Марии) или Елизавету (мать Иоанна Крестителя). В одной из рукописей «Божественной комедии» Данте, созданной в Тоскане в 1444–1450 гг., поэт – автор и герой поэмы – встает на колени перед апостолом Петром, а за спиной у него восседает Троица: трое мужей в огненно-красных одеяниях. Первый из апостолов одет в длинный желтый хитон, который тут явно не имел никаких негативных ассоциаций[957]. Не всех евреев представляли в одежде желтого цвета; не все, кого одевали в желтое, были евреями; а их еврейство – как у того же Иосифа – не обязательно оценивалось негативно (II.5.16).

Чтобы выяснить, следует ли приписывать желтым хитонам или плащам какой-либо негативный смысл, нужно посмотреть, есть ли вокруг еще персонажи в одежде такого цвета. Скажем, на многих изображениях Тайной вечери Иуда – единственный из апостолов, кто полностью одет в желтое или красное. В этих случаях мы можем быть уверены, что эти цвета использовались для того, чтобы отделить его от других учеников. И вероятно, напоминали о его еврействе (желтый) или о цвете крови и предательской рыжине (красный)[958].

II.5.16. Иуда, который держит в руках красный кошель, изображен с рыжими волосами, но эта рыжина не такая яркая, как у Иоанна Богослова – любимого ученика Христа, который спит на груди у Учителя. Цвет одежды предателя – белый плащ поверх зеленого хитона – отличает его от остальных апостолов. Но тут привычные для Иуды желто-красные или желто-зеленые одеяния достаются его праведным товарищам, а значит, уже не несут негативного послания.

Круг Якоба Корнелиса ван Оостсанена. Тайная вечеря с донаторами, св. Иаковом и св. Марией Магдалиной. Ок. 1525–1530 гг.

Amsterdam. Rijksmuseum. № SK-A-4294

Кроме того, Иуду противопоставляли остальным апостолам не каким-то одним цветом, а с помощью их сочетаний. В позднесредневековой иконографии существовало несколько комбинаций, которые часто использовались в костюмах презренных, неверных или отверженных персонажей: красный и черный; красный и желтый – вместе они как раз давали рыжий; желтый и зеленый – эта пара была популярна в костюмах шутов[959]. Однако и эти сочетания нетрудно найти у позитивных или нейтральных фигур. Они точно превращаются в негативный знак, только если зарезервированы за Иудой или другими «злодеями». На «Тайной вечере», которую Томас фон Виллах в 1460–1470-х гг. написал на стене в церкви св. Георгия в Герламосе (Каринтия, Австрия), краснолицый Иуда с хищным крючковатым носом единственный одет в зеленый хитон, который почти не виден под желтым плащом. Других желтых пятен в этой сцене нет.

Иуда не только алчен, но и распутен. Он олицетворяет вожделение, плотские страсти и невоздержанную сексуальность, которую часто приписывали иудеям. На левой створке Херренбергского алтаря (1519 г.) Йорг Ратгеб изобразил Тайную вечерю[960]. Сбоку от стола рыжеволосый Иуда, опрокинув табурет, вскакивает, чтобы принять протянутый Христом кусок хлеба. Его плащ распахнут так, что мы видим его гульфик с явно эрегированным членом, а из кармашка прямо над ним падают игральные кости и карты – на одной из них нарисован пес. Вспомним о том, что врагов Христа, всех иудеев и вообще грешников постоянно сравнивали с нечистыми псами[961]. На правой створке алтаря, где изображено Воскресение Христа, на земле между спящими или только что очнувшимися воинами тоже раскиданы игральные карты и кости, которыми они развлекались, охраняя гробницу казненного. Обличение азартных игр, которые почти неизбежно сопряжены с пьянством и богохульством, – одна из тем, постоянно звучавших в церковной проповеди того времени[962].

Апостол-предатель воплощал все виды греховного вожделения, триумф плоти над духом и моральное разложение, которое не могло не проявиться и в его теле. На алтарной панели из Музея Бойманса – ван Бёнингена есть одна странная деталь. Юный и безбородый апостол, сидящий по правую руку от Иуды, смачно сморкается на пол. Мы видим две белые капли соплей, которые он только что изверг из носа[963]. Неизвестный создатель «Тайной вечери» точно не выдумал этот жест, а скопировал с какого-то более старого изображения. Например, на одной нидерландской гравюре, выполненной около 1485 г., пожилой бородатый апостол, сосед Иуды, отворачивается от него и затыкает нос пальцами. Он то ли пытается защититься от вони, то ли, скорее, сморкается в складки плаща (хотя тут соплей и не видно) (II.5.17). То же самое происходит на еще одной «Тайной вечере», написанной примерно в ту же эпоху кастильским Мастером Бартоломе (II.5.18). Во всех трех случаях этот жест направлен в сторону кошеля со сребрениками, который висит на поясе у Иуды или зажат в его руке за спиной. Судя по всему, апостол демонстрирует отвращение к алчности отступника (II.5.19) либо пытается изгнать его нечистоту нечистотой своих выделений.