Он помолчал. Сквозь прорези в маске были видны глаза и только глаза: не то темно-серые, не то зеленые, не то светло-карие. Встревоженные, грустные, скорбные. Подсознательно ему хотелось верить. У Брауна даже мелькнуло — такие глаза могли быть у Христа…

— Это была только премьера. «Атлантическая премьера». Первая серия в суперсериале из многочисленных спектаклей, которые разыграются по всему миру. Я не знаю, что принесет эта суперпостановка в целом — возможно, гибель человечества, возможно — небывалый взлет цивилизации. Для меня неприемлемо лишь одно, но очень важное обстоятельство: миллионы людей превратятся в кукол-марионеток или радиоуправляемых роботов. Прольется кровь — много крови. Бессмысленно или со смыслом — не знаю, но много. Изменятся границы

государств, веками стоявшие незыблемо. Люди будут оплевывать героев, которым десятилетиями поклонялись, перестанут верить в лидеров, которых сами же и избрали…

— Это от препарата «Зомби-7»? — вырвалось у меня.

— Препарат, кажется, к счастью, погиб вместе со всеми научными материалами. Однако его получат вновь, пусть не завтра, так через десять лет. Но это только часть мощного плана, который для непосвященного будет выглядеть сущим хаосом, противоречащей всякой логике фантасмагорией, когда его начнут претворять в жизнь.

Тут он неожиданно засмеялся, сухо, зло, нервно…

— Каждый увидит что-то свое. Одним покажется, что мир рушится, другим — что сбываются их самые лучшие мечты и грезы. Одни будут ликовать, считая, что дождались свободы, другие — рыдать оттого, что свободу утратили. Одни взлетят к богатству, другие — провалятся в бедность. Но никто не узнает всей правды и не поймет, отчего люди сходят с ума, ненавидят вчерашних друзей, убивают отцов или сыновей, братьев или сестер… У каждого человека свой, предельный для него уровень понимания ситуации. Ограниченный его кругозором, сферой деятельности, знакомствами, убеждениями. У всех есть свои страсти, страстишки, желания. И все судят о мире по-своему, с высоты своей колокольни, из привычного круга общения, из газет, которые почему-то нравятся, из радиопрограмм и телепередач. А большинство — огромное! — просто не понимает, что им умело формируют мироощущение. Те, от кого зависит ОЧЕНЬ МНОГОЕ.

— Вы были одним из них? — Это догадался Браун.

Камуфляжник отчетливо хмыкнул и сказал:

— Да. Хотя это не имеет особого значения. Потому что никто не знает ВСЕГО. Только Бог. Если он есть, конечно. Я сказал, что знаю почти ВСЕ, но лишь благодаря аналитическим размышлениям. За них меня рано или поздно убьют.

Тут он вздохнул и сказал, набрав воздуху побольше:

— Запомните: наиболее влиятельные люди в нашем мире — это не президенты, не миллиардеры, не политические лидеры, не газетные и телевизионные боссы, не кинозвезды, поп-шоумены, генералы или главы секретных служб. Даже не главари мафии! Наиболее влиятельные люди — это те, кто умеет выстраивать цепочки, плести паутину, окружать себя тысячей связей, ведущих в самые низы и самые верхи. Они всегда в тени, их никогда не найти, не привлечь к суду, до них не дотянутся никакие КГБ или ФБР. Их как бы нет, но они есть, и почти все, что вершится на Земле, — следствие их работы.

— А они за кого? — Это, конечно, был вопрос Короткова.

— За себя, — кажется, наш лектор усмехнулся, но под маской усмешку разглядеть было невозможно. — И только за себя. Они могут принимать любое обличье в смысле политических убеждений, но будут действовать всегда только в интересах собственных. Иногда им выгодна демократия, иногда — коммунизм, иногда — нацизм или фашизм. Если поглядеть поглубже, то все это — только наклейки. На бутылке может быть наклеено: «Кока-кола», но в нее может быть налита любая жидкость. Например, моча. Если вы никогда не пробовали «кока-колу», то вам подумается, что моча и «кока-кола» — одно и то же. Вам везде и всюду все объясняют «умные люди». Но вы толком не знаете, а иногда и не догадываетесь, кому выгодно, чтобы вы слушали именно этого «умного человека», а не другого, у которого иной взгляд на вещи… Тут, мистер Коротков-Браун, можно будет сломать себе шею, если начнешь докапываться.

— А вы докопались? — Это был наш общий вопрос.

— Почти. Эти самые «серые кардиналы» неизбежно должны были найти контакты между собой. Потому что это многократно усиливало их общую власть. Никому не подотчетную, никем не выбираемую, никем не контролируемую. Мне кажется, что они уже несколько лет как объединились в единую систему, ни разу не увидев друг друга в лицо и не зная друг друга по фамилиям.

— Вот это да! — удивился Коротков. — Как так может быть?

— Потому что они пользуются для управления людьми одними и теми же рычагами. Прежде всего — пороками. Алчностью, например. Если человек беден или кажется сам себе таковым, то жажда богатства и даже хоть самая малая призрачная надежда чем-то разжиться, заставит человека делать черт-те что. Самое смешное, что бедным может ощущать себя не только безработный с дырой в кармане, но и миллионер, которому хочется стать миллиардером. Хорсфилд был далеко не нищим. Однако и его, и Купера-старшего вовлекли именно благодаря алчности. Причем Купер был убежден, что вообще держит в своих руках все нити игры. Он даже полагал, что Хорсфилд действует по его заказу… Наивный дуралей! А Хорсфилд, в свою очередь, был убежден, что он хозяин положения, что он дурит и президента, и Купера, и всех чиновников, генералов, агентов ЦРУ… До тех пор, пока не встретился с мистером…

— Х или Y? — вскричал я.

— Официально он Грег Чалмерс. Тот самый, которого мы притащили сюда, когда перевозили вас в это убежище. Он легко ткнул Хорсфилда мордой в грязь, убедил его, что в случае отказа тот потеряет все, а в случае согласия подчиниться останется с прикупом — и Хорсфилд стал «его человеком». Хорсфилд и Купер рассматривали все это дело прежде всего с финансовой точки зрения — как выгодный бизнес. Хорсфилд, конечно, понимал, что эксперимент с вами надо хорошо представить для госдепартамента. Он даже не догадывался, что там — ничего не знают. А Чалмерс еще пуще замаскировал все перед чиновниками. Те вообще и по сей день убеждены, что лихо справились с международным коммунистическим заговором, хотя русские, в свою очередь, ломают голову, кто организовал всю эту авантюру. Они конфиденциально потребовали выдачи дезертира Короткова, опознанного по фотографиям, нелегально сделанным во время визита посла Бодягина к президенту Эстелле Рамос Роса. И это при том, что в случае утечки информации об участии Короткова в революции на Хайди Москва неизбежно садится в лужу. В Госдепе это понимают как желание вернуть ценного агента, а потому выторговывают двух агентов ЦРУ, отловленных русскими в Афганистане.

— Я это слышал.

— Ну и прекрасно. Тогда вам должно быть понятно, что Чалмерсу для поддержания хороших отношений с друзьями из Белого дома и Госдепартамента нужен живой Коротков, но мертвый Браун.

— Я это понял. Так же, как и то, что для страховки он был готов

прикончить обоих, благо для этого нужно убить всего одно тело.