Он добавлял, что по результатам экспедиции Альмагро страна Чили приобрела себе дурное имя, но оно совершенно ею не заслужено{989}.

Вальдивия написал также любопытное письмо Эрнандо Писарро (также датированное 4 сентября 1545 года), в котором сообщал, что между Копиапо и долиной реки Мауле живут 15000 индейских семей. Полагая в среднем по пять человек в каждой семье, общее население в таком случае составляет 75000 человек. Однако Вальдивия прибавлял, что за годы, прошедшие с начала завоевания Чили, умерли такое же количество жителей. Исходя из этого, можно предположить, что общее количество населения Чили в 1540-х годах составляло 150000 человек. Однако все это лишь догадки; никто не знает, насколько точен был Вальдивия в своих подсчетах, и никто не знает, из скольких человек в действительности состояла тогда индейская семья.

В начале 1546 года, когда Гонсало Писарро еще властвовал над Перу, Вальдивия отправился покорять области, расположенные непосредственно к югу от его новой страны. С ним были 60 всадников, 150 индейцев-носильщиков, а также бывший черный раб Хуан Вальенте в качестве лекаря. К югу от реки Мауле они повстречали враждебные племена. Несмотря на предложение сдаться Вальдивии, переданное через множество захваченных ими в плен индейцев, путь испанцам преградило войско, состоявшее их трехсот человек. Конкистадоры атаковали и убили пятьдесят из них. По словам Вальдивии, вечером этого же дня они достигли Килакуры, где обнаружили, что против них подготовлено нападение семитысячного войска индейцев, надеявшихся застать их врасплох. Разгром был предотвращен опытными испанцами, однако индейцы сражались яростно, «сбиваясь вместе, так, словно это были германцы». Родриго де Кирога убил касика и разбил наголову войско противника, потеряв всего лишь двух лошадей, хотя многие из испанцев получили ранения. Дойдя до реки Био-Био, они вернулись в Сантьяго в конце марта 1546 года{990}.

Дома их ждали трудности. Поселенцы были полностью убеждены, что Вальдивия основал на юге новый город, в связи с чем весинос (соседи) Сантьяго вовсю передавали друг другу энкомьенды на локальном уровне. Вернувшись, Вальдивия приказал, чтобы вся собственность была возвращена тем, у кого она была во владении до его отъезда, что вызвало большое недовольство{991}. Вальдивия заново принялся за распределение земли, и около девятнадцати человек неожиданно оказались лишенными своих имений: число энкомендерос было сокращено с шестидесяти до тридцати двух. Выиграли от этого члены кабильдо (городского совета), клирики, наиболее влиятельные из конкистадоров – и Инес! Обездоленных заверили, что те получат прекрасные владения на восхитительном юге – но лишь после того, как он будет завоеван.

Среди лишенных собственности оказался и Санчо де Ос. По-прежнему желая завоевать высокое положение в Сантьяго – или вара де дос пальмос[119], символ власти мэра города, – он завязал знакомство с несколькими другими недовольными и завоевал их симпатию. Тем временем он послал Вальдивии письмо, в котором сообщал, что умирает, и умолял того прийти к нему с визитом. По замыслу, после того, как Вальдивия вошел бы в дом Санчо, друг последнего Хулио Ромеро должен был заколоть его кинжалом. Однако Вальдивия, согласившись прийти, настоял на том, чтобы взять с собой нескольких друзей. Тогда Санчо де Ос пригласил Франсиско де Вильяграна присоединиться к заговору – но тот отправился к Инес, которая немедленно известила Вальдивию, и тот в свою очередь наконец арестовал Санчо.

Вскорости после этого из Ла-Серены прибыл немец Хуан Бохон, чтобы сообщить Вальдивии о другом предательстве. Пастене, генуэзский друг «безупречного капитана», тоже только что вернулся в порт. И Бохон сказал, а Пастене подтвердил сказанное, что, совершив путешествие в Перу, их корабль добрался до Лос-Рейеса в рекордный срок, за двадцать четыре дня, – они узнали новости о войне, разразившейся между Нуньесом Велой и Гонсало Писарро. К моменту, когда они приплыли, верный Монрой умер, а Антонио де Ульоа, вместо того, чтобы плыть в Испанию, присоединился к Гонсало Писарро, поддержав Альдану (которого, как мы помним, Гонсало Писарро сделал верховным судьей[120]). Ульоа разорвал письма и бумаги, данные ему Вальдивией для императора Карла. Он раздобыл предписание, позволившее ему завладеть золотом, которое вез для вице-короля ныне покойный Монрой. Пастене, лояльному генуэзцу, было запрещено покидать Лос-Рейес, и Ульоа также получил разрешение захватить ту часть денег Вальдивии, которая хранилась у Пастене на корабле. Генуэзца спас злой гений Гонсало – Франсиско де Карвахаль, с которым, как и с Вальдивией, Пастене был знаком еще по Италии.

Ульоа присоединился к лагерю Гонсало как раз вовремя, чтобы принять участие в его мятежной деятельности и в битве при Аньякито. Однако к этому времени Карвахаль прослышал, что Альдана и Ульоа собираются совершить «maldad galalonesa», т. е. преступление в духе Галалона из рыцарского романа «Двенадцать пэров». Карвахаль, возможно, был негодяем – но он был образованным негодяем. Он сказал Пастене: «Альдана и Ульоа добиваются… смерти Вальдивии, чтобы они сами [и их друзья] могли править. И они хотят использовать дружбу милорда губернатора с Педро де Вальдивией, чтобы исполнить желаемое»{992}. Карвахаль послал Пастене в Кито к Гонсало Писарро, который выдал ему предписание сотрудничать с коварным Антонио де Ульоа в поисках припасов.

Вернувшись в Лос-Рейес, Пастене обнаружил, что Ульоа занимается погрузкой «Сан-Педро». Он показал Ульоа письмо, выданное ему Гонсало Писарро, – однако тот, несмотря на это, отплыл в Арекипу, ввиду чего Пастене был вынужден купить другое судно, заплатив 1000 песо и дав обязательство выплатить еще 7000 после того, как он воссоединится с Вальдивией. Имя Вальдивии обладало таким большим авторитетом, что продавец судна не усомнился в том, что даже столь крупный долг будет несомненно возвращен сполна.

Пастене набрал тридцать человек и отплыл с ними в Тарапаку, откуда Ульоа уже уплыл на юг, намереваясь убить Вальдивию и перераспределить энкомьенды от имени Гонсало. Пастене, однако, нагнал Ульоа, и тот пригласил его на переговоры. Но Пастене, поняв, что его собираются убить, отклонил приглашение. Тогда Ульоа возвратился на север, чтобы сражаться под начальством Гонсало.

Вальдивия, по-прежнему озабоченный своей позицией в глазах закона – был ли он губернатором или лейтенант-губернатором? – послал Хуана де Авалоса[121] (это был его старый друг, выходец из той же семьи, что и победитель при Павии[122]) на север, в Перу, чтобы прояснить положение. Тот взял с собой 60 тысяч кастельяно золотом, как делал в то время любой ответственный и состоятельный конкистадор, а также копии тех писем, что остались у Ульоа{993}. Немного позже, так и не получив ответа, Вальдивия понял, что должен сам вернуться в Перу. Своим заместителем он оставил Франсиско де Вильяграна, а управляющим – Франсиско де Агирре.