— Кейда?

— Джанне. — Он выбежал из-за башни, протянув к ней руки. — Любовь моя.

— Я уже начинала думать, что никогда больше тебя не увижу. — Она заперла за собой дверь в стене, уронив взгляд и поправив при этом тонкую шаль, покрывавшую ее крепко сплетенные волосы.

— Бывали времена, когда я сомневался, что когда-нибудь вернусь. — У Кейды сжалось горло.

Не больно-то ты похож на вернувшегося героя.

Внезапно Кейда до боли остро ощутил, какая на нем неподходящая одежда — выгоревшая, просоленная морем. Волосы и борода его были спутаны и нестрижены, руки покрыты старыми и новыми шрамами, на раскрытых ладонях загрубели мозоли от весел.

— Ты еще прекрасней, чем когда-либо, жена моя!

Джанне была в блестящем синем платье без рукавов, нарядно расшитом золотом и подпоясанном толстой золотой цепью, с которой свисали перламутр и жемчуг. Жемчужины сияли и на заколках в ее косах. Когда она сложила руки над свободными складками своего плаща из бледно-зеленого газа, золотые и серебряные браслеты, густо унизывавшие ее руки, зазвенели. У нее было по кольцу на каждом пальце, и все они ярко сверкали на солнце — тоже серебро и золото, вправленные в них малахиты темнели глухими пятнами.

Камень, исцеляющий скорбь.

— Какие вести ты принес, вернувшись? — Голос Джанне звучал совершенно по-деловому. — Есть какие-то мысли, как избавить Чейзенов от этих дикарей?

Кейда покачал головой.

— Говори ты первая. Я наслушался самых разных сплетен. Почему вы с Рекхой забрали других детей на север, а Сиркета оставили на милость Сарила и ласки Итрак? Люди говорят, что хитрость Чейзена вполне может подкопаться под наше владение.

— Естественно, сплетни тянутся хвостами за купеческими галерами вместе с ночной грязью и объедками, и в них есть правда. — Джанне испытующе поглядела на него. — Мы забрали младших детей на север прежде всего ради их безопасности, а также потому, что это из года в год принято у нас, когда приходят дожди. — Она бросила на мужа суровый взгляд. — Они думают, что ты мертв, все они. И до сих пор горюют. Мы решили, что лучше как можно меньше менять их жизнь, чтобы утешить их настолько, насколько получится.

— О… — пристыженный, Кейда не знал, что и сказать.

Джанне рассеянно смяла пальцами край плаща, золотая нить на мягкой ткани поймала свет.

— У Сэйн были трудные роды, и она действительно не годилась для переезда. Ребенок достаточно здоровый, сын… — Женщина тепло улыбнулась. — Мы зовем его Язи. Но всегда сохраняется опасность, что один из них умрет. — Ее голос вдруг охрип от волнения. — Никто из нас не хотел проводить через такое детей, да еще вскоре после того, как лишились тебя…

— Мне надо было уйти, — тихо возразил Кейда.

Невольное движение Джанне можно было бы счесть дрожью, если бы внутри ограды чувствовался хоть какой-то ветерок.

— Сиркет сделал для владения все, что мог. Он остался поближе к Чейзену Сарилу, пытаясь придать какую-то твердость этому человеку, — добавила она с нарастающей горечью. — И точно так же Сэйн исполняет свой долг перед нашим народом. Она приучает Чейзена Сарила доверять ей и узнает, что он слышал от своих, бежавших на север. Могу еще добавить, что там много такого, чем он в открытую с нами не делился.

— Например? — настороженно спросил Кейда.

— Дикари действительно распространились по его владению, но они, конечно, не подавляют числом, как следовало из первых сообщений. Им, разумеется, и не требуется численное превосходство — ведь у них есть волшебство, которое придает силу их злу. — Джанне теперь глядела на Кейду с вызовом. — Так ты нашел ответ? Тот, что оправдал бы все горе и растерянность, которые испытали твои родные из-за твоей так называемой смерти?

— Меня бы здесь не было, если бы я ничего не нашел, — уязвленно отозвался он. — Но мне нужно знать, поведет ли Чейзен Сарил своих людей на юг, чтобы отнять у врага свои земли, когда мой удар остановит колдовство дикарей?

— Чейзен Сарил ни на что не годится, — с горечью произнесла Джанне. — Судя по тому, что сообщают Сэйн и Сиркет, он едва ли может решить, есть ему мясное или рыбное блюдо. Он растрачивает дни на сетования о мертвых женах и детях, оплакивая страдания своего лишенного земли народа, но не пытаясь сделать ничего, что улучшило бы положение этих людей. Это также побудило нас с Рекхой перебраться на север. Когда бы кто-либо из островитян ни искал совета Сарила, тот лишь всплескивает руками, твердя, что боится посягнуть на права Дэйшей, и молит нас избавить его от всякой ответственности.

— Сиркет все еще в южном жилище? — спросил Кейда. — Чейзен не обращался к нему?

— Пытался, — кисло признала Джанне. — Сиркет утверждает, что слишком обременен заботами о владении Дэйш, слишком занят изучением знамений, дабы получить руководство и предостережение о любой новой опасности. Он слишком печется об укреплении союзов на случай, если дикари пойдут на север. И его более чем можно оправдать. — За гордостью Джанне сыном Кейда расслышал усталость и досаду и увидел на ее лице складки, которых не было прежде, когда он в последний раз любящей рукой гладил ее волосы. — Когда все поверили, что ты мертв, все старые союзы распались. Сиркет бился с рассвета до сумерек, чтобы удержать наших людей от страха или отчаяния, чтобы Дэйши были в подобающих отношениях с соседями перед лицом несчастий следующих одно за другим. Своей преданностью и упорством он завоевал всеобщее восхищение, верность и еще больше — любовь.

— Прости, что вам всем пришлось так сильно страдать, — сказал погрустневший Кейда.

— Лучше это, чем гибель в колдовском огне какого-нибудь чародея, — едко заметила Джанне. — У тебя действительно есть какие-то средства залить этот огонь? Страх перед волшебством изводит наших людей и тех Чейзенов, которых мы приютили. Редигал Корон и Ритсем Кайд равно откровенны в своих недобрых предчувствиях. Они поддержат Сиркета в борьбе против людей, сколь угодно хорошо вооруженных и откуда угодно явившихся. Но не пошлют свои корабли против чародеев.

— Даю тебе слово, я позабочусь, чтобы этого не потребовалось, — решительно пообещал Кейда. — Но сами дикари останутся, даже если будут мертвы их волшебники. Сможет ли Сиркет рассчитывать на поддержку Редигала и корабли Ритсема, на то, что Дэйши не в одиночестве ударят на юг, чтобы разгромить захватчиков? И как насчет людей Чейзена?

— Редигал и Ритсем отплывут, как только им пошлют весть, — с убежденностью ответила Джанне. — Множество людей Чейзена отплывут на своих кораблях или вступят на борт судов Дэйшей, осмелится Сарил замочить обувь или же нет. Итрак более чем выполняет свой долг перед их владением, поднимая дух людей и не позволяя никому оставить надежду на возвращение.

— Она по-прежнему верна Чейзену? — перебил Кейда. — И не помышляет о браке с Сиркетом?

— Я говорила тебе, что не согласилась бы на такой брак, даже если бы Чейзен был мертв. — Джанне пронзила мужа суровым взглядом.