Клэр подползла к двери одной из спален, затем пробралась в спальню, а оттуда на застекленную веранду. Потом встала и, громко топая, вышла через спальню обратно в коридор. Подобрав книгу, она побежала вниз по лестнице. Джо и Лоис, вздрогнув, подняли глаза и откинулись на спинки стульев.

– Я читала на спальной веранде и задремала, – сказала Клэр. – Который час?

Они поверили. Лоис ответила:

– Хочешь кекс? С лимонной глазурью.

Клэр протянула руку.

Джим Апджон позвонил Фрэнку в офис и спросил, что он делает днем. Фрэнк глянул на часы. Он пропустил обед. Было уже пятнадцать минут первого.

– Читаю описание ракет, – сказал он.

– Американских или советских?

– Немецких.

– Устаревшие новости, – сказал Джим.

– А вот и нет, – возразил Фрэнк. – Они разрабатывали нечто гораздо крупнее «Фау-2», и мы до сих пор не до конца понимаем, что именно.

– Мм, – произнес Джим, и Фрэнк решил, что лучше помолчать.

– Хороший день, – заметил он.

– Да, капрал Лэнгдон. Именно поэтому я и звоню.

– Да, сэр, – сказал Фрэнк.

– Встретимся через полчаса в аэропорту Андерсон-Филдс, строение один. Полетаем на моем новом самолете.

Прошло меньше минуты, как Фрэнк выскочил за дверь.

День и правда был прекрасный – светлый, спокойный. С юга, кажется со стороны Флориды, дул легкий теплый ветерок. Ветви яблонь, окаймлявших парковку офиса, были увешаны плодами, трава росла густо, как бывает перед ранними заморозками. Фрэнк не стал брать машину – отсюда до Андерсона всего четверть мили. Он просто оставил портфель в «Студебекере» и побежал. Джим ждал его. Самолет уже вывели из ангара, и они вдвоем убрали колоды из-под колес.

– Что за модель? – спросил Фрэнк.

– «Фэйрчайлд Аргус». Я уже давно хотел такой, но с четырьмя сиденьями. Вот, наконец нашел. С прозрачной крышей. Сейчас увидишь.

Полет оказался как раз таким приятным, как предсказывал Джим. Они промчались по взлетной полосе Андерсона, взлетели над заливом Джамейка и свернули на юг в сторону Нью-Джерси. Сегодняшний день у Фрэнка выдался особенно тоскливым, и его настроение поднималось вместе с самолетом, так что он сказал:

– Лицензия пилота сейчас кажется хорошей идеей.

– Подожди, пока будем заходить на посадку, тогда решишь. Впервые я летал в двенадцать лет. Я был слишком глуп, чтобы задуматься, что что-то может пойти не так, поэтому военно-воздушные силы прекрасно мне подошли. Ты когда-нибудь ездил верхом?

– Только на рабочей лошади. – Они кричали, но им казалось, что разговаривают нормально.

– В общем, когда очень быстро скачешь на лошади, учишься не смотреть вниз. На самолете то же самое. Что привлекает глаз, привлекает и тело.

Но Фрэнк знал, что у него все отлично получится, что это – естественная кульминация каждого сделанного им шага вперед. Они летели дальше – вдоль побережья Атлантики над Нью-Джерси, достаточно низко, чтобы разглядеть Сэнди-Хук, потом почти безлюдный променад в Эсбери-Парк и маяк Барнегат (по словам Джима), и дальше на юг над зелеными пустошами Пайн-Барренс. Джим повернул на север, они миновали Трентон и полетели вдоль реки Дэлавер. Листья местами начали менять цвет. Постепенно Фрэнк перестал воспринимать каждое место как потенциальную локацию для покупки дома и снова начал видеть землю, как было на ферме, или когда он жил в палатке, или совершал переход по Африке, Италии, Франции и Германии.

– Знаешь, этот полет напомнил мне о том, что я никогда не проводил столько времени на одном месте, как сейчас. Я либо дома, либо на работе, либо еду в автобусе туда или обратно.

– На машине не катаешься?

– Только по воскресеньям езжу осматривать дома.

– Как малышка?

– У нее выросли волосы. Она почти начала ходить. Они с Энди носят одинаковую одежду.

Джим рассмеялся и сказал:

– Ну, вот скажи мне, что хуже, капрал: навязчиво искать жилье…

– Это очень похоже на поиск идеального места для лисьей норы.

– Или знать, что ты всегда будешь жить там, где должен.

– Мне очень тебя жаль.

– Слишком большой дом – это так же плохо, как слишком маленький.

– Тебе бы познакомиться с моим приятелем Рубино, магнатом-риелтором. Вы бы поладили.

– Капрал, вот чему меня научила война: нет ничего более подверженного призракам, чем дом. Неважно, роскошный он или маленький, выстроен из кирпича, соломы или пряников, поддерживают в нем безупречный порядок или он разваливается. Там собираются всякие существа. Каждый дом – это планета со своей гравитацией. Каждый дом находится в темном лесу, в каждом доме живет злая ведьма, пускай она и выглядит как фея-крестная…

На фоне рева двух моторов слова Джима звучали невероятно четко.

– Самолет ведет совсем другую жизнь. Он будто мысль. Либо он летит, либо исчезает. Он не преследует тебя, не заставляет задумываться о своих ошибках и грехах.

– Я это чувствую, – согласился Фрэнк.

– Дом постепенно опускается в землю.

– А самолет?

– Постепенно растворяется.

Они замолчали, а «Аргус» мчался вперед. Он сделал петлю вокруг Скрэнтона и пересек горный хребет Катскилл, похожий на покрывало из зеленых и желтых лоскутов, украшенное голубыми озерами, сияющими в свете солнца, будто электрические огни. Перед ним расстилался город. Джим полетел на юг вдоль Гудзона, так низко, что берега по обеим сторонам