Лизарди не знал о моей роли в восстании, я лишь сказал ему, что, покинув столицу, отправился на север, в Сакатекас. Признаться, меня очень задело, что награда за мою голову составляет всего сотню песо: вице-король видел во мне не опасного революционера, а самого обычного разбойника. Ракель забавляло мое негодование по этому поводу. Будучи женщиной, она не понимала, что, оценив меня столь дешево, власти нанесли мне смертельное оскорбление.

Я сменил тему, заговорив о революции.

Лизарди довольно презрительно отозвался о памфлетах, которые выпускали революционеры; мне показалось, что за его высокомерием таилась ревность.

– Такого рода писаки – почти сплошь священники. – Он скривился. – А что может знать священник о реальной жизни?

Мне удалось подавить усмешку, но я не мог не заметить:

– Вообще-то Идальго тоже священник, да и среди предводителей восстания их немало.

– Поверь мне, Хуан, мятежники проиграют: храбрости у них достаточно, но вот вести войну они не умеют. Разве ее выиграешь публикациями, в которых повстанцы пытаются перетянуть на свою сторону креолов, воздают хвалу королю и религии да вовсю клянут французов? Конечно, ошибки, и немалые, совершают обе стороны. Но войны выигрывают пушки, а не ораторы.

Благодаря Лизарди я узнал о положении в городе много нового. Ракель, восторженно приветствовавшая перемены, замечала прежде всего то, что было благоприятно для дела падре, а мне нужна была объективная картина. Сеньор Книжный Червь, хотя и заботился исключительно об улучшении положения креолов, обладал более критичным умом и потому смотрел на вещи реалистичнее. Пообщавшись с ним, я понял, что у нас немало поводов для беспокойства. Так, например, он заявил:

– Идальго никогда не захватит Мехико, во всяком случае предварительно его не уничтожив. Битва за город будет немыслимо кровавой.

– Не сомневаюсь, падре вовсе не ждет, что столица сама падет к его ногам и сдастся, как только он подступит к дамбам.

– Согласен, падре настроен на сражение, но вовсе не на полное разрушение города, а между тем, боюсь, случится именно это. Даже в обычное время концентрация креолов и гачупинос в столице была значительно выше, чем в целом по колонии, а когда разгорелось восстание, белое население города резко выросло за счет укрывшихся тут испанских беженцев. У многих из гачупинос именно здесь находятся дома, семьи, все их имущество, так что эти люди будут сражаться до последней капли крови: у них просто нет выбора. Да и большинство креолов наверняка поддержат их. Согласен?

Я пожал плечами и попытался возразить:

– Насколько мне известно, армия падре с каждым днем растет как на дрожжах. Поговаривают, что когда он доберется сюда, ее численность приблизится к ста тысячам человек.

– Маленькая поправка: к ста тысячам ацтеков – а это просто огромная толпа, но не армия. Только представь, что начнется, когда им придется сражаться, отбивая улицу за улицей?

Мне не хотелось спорить, тем более что я прекрасно знал ответ. В Мехико будет то же самое, что было в Испании, когда народ противостоял французским захватчикам: всеобщее ожесточение, море крови, полнейший хаос, насилие и разрушение всего города.

– По моему мнению, – продолжал Лизарди, – когда эта толпа встретится с многотысячной регулярной армией и попадет под орудийный огонь, она мигом обратится в бегство, как это уже было в Монте-де-ла-Крус. Всем ведь известно, что падре использует своих индейцев как пушечное мясо.

Я не стал поправлять Лизарди и уточнять, как именно протекало сражение в горах. Мне уже было известно, что когда Трухильо вернулся в столицу с остатками своего воинства, Венегас повелел объявить о великой победе роялистов.

– Интересно, а не собирается ли вице-король выслать навстречу падре новую армию и дать бой на подступах к городу? – спросил я памфлетиста.

– Откуда мне знать? Я что, мошка в его ухе?

Вообще-то Лизарди скорее был блохой, чьи укусы вызывали зуд и раздражение, но об этом я, разумеется, умолчал и решил развязать ему язык, прибегнув к подхалимажу:

– На улицах толкуют, будто ты узнаешь, что делает вице-король, раньше его самого. Рассказывают, якобы он в своих действиях руководствуется твоими памфлетами.

Человек мелочный и падкий на лесть, Лизарди так и просиял, услышав эту беззастенчивую ложь, и отсалютовал мне кубком с вином.

– Да уж, что правда, то правда: я мог бы и сам вести эту войну лучше любого другого. Вице-король направил Трухильо с отрядом в две тысячи человек, чтобы остановить продвижение падре к городу. Трухильо, разумеется, раззвонил повсюду о своей великой победе, но, как я слышал, необученная и плохо вооруженная армия Идальго сумела задать ему хорошую взбучку. Скажу без лишней скромности, я бы предложил вниманию Венегаса другое решение, значительно более действенное.

– А именно?

– Разумеется, убийство падре.

– Значит, награда в десять тысяч песо...

– Нет, нет, нет, – затряс он головой. – Это посул для дураков. На тот случай, если вдруг найдется человек, который, оказавшись ненароком рядом с Идальго, выстрелит в него или нанесет ему удар шпагой. Вероятность этого ничтожно мала (не больше того, что Папа причислит меня к лику святых), однако ни единого шанса упускать не следует. Есть, однако, и другая возможность...

Лизарди наклонился ближе и понизил голос до шепота:

– На самом деле вице-король тайком нанял убийц, которые смогут подобраться к падре достаточно близко, чтобы убить его.

– И тебе известно, кто эти тайные убийцы?

– Откуда? Я ведь черпаю сведения из одного-единственного источника: мой кузен служит личным вице-королевским нотариусом. Помимо прочего, в его обязанности входит вести хронику правления вице-короля. Поэтому тот кое-что ему сообщает, но, разумеется, далеко не все и уж, конечно, не столь секретную информацию. Однако, по мнению моего кузена, нанести Идальго удар должен будет кто-то из его ближайших соратников.

– Но ведь есть же у этого соратника имя, а?

– Разумеется, есть, но мне оно неизвестно. Хуан, я сказал тебе все, что знаю. Могу лишь повторить: убийца наверняка будет из ближайшего окружения падре.

Я хотел выведать об этом отвратительном заговоре больше, но, когда и после двух кувшинов вина не услышал почти ничего нового, заключил, что Лизарди уже выложил мне все, что знал. Единственная дополнительная деталь, которую мне удалось вытянуть из Книжного Червя, заключалась в следующем: убийцам было обещано целых сто тысяч песо. Сумма просто фантастическая, настолько огромная, что вице-король не посмел обнародовать размер вознаграждения: не хотел, чтобы люди догадались, насколько он боится падре Идальго.

Но и помимо этого Лизарди рассказал немало интересного.

– Венегас издал указ, согласно которому каждый, кто выступит против его законной власти, будучи захвачен в плен, подлежит расстрелу в течение часа.