слышал и читал <...> о том, что небо будто бы in forma sphaerica, то есть круглое. Но я хотел бы все увидеть, ощупать руками, поэтому я решил отложить на время богословские занятия и предаться изучению магии» (Легенда о докторе Фаусте. С. 151).

368

В текстах о докторе Фаусте книга навязчиво присутствует. В одной из народных комедий Фауст приобретает силу негроманта после того, как неизвестные три студента (духи ада?) оставляют на постоялом дворе книгу «Clavio atari a Magica» — «Ключ к искусству магии». У Гете Фауст начинает с того, что рассматривает знак макрокосма, а затем знак земного духа, которого он вызывает по книге. У каббалистов круг уподобляется Торе, с помощью которой был сотворен мир.

369

Jenny Laurent. La terreur et les signes. Paris: Gallimard, 1982. P. 113-114.

370

Каббалист Абраам Абулафиа утверждал, что согласные связаны с органами тела и конечностями: «Знай, что все органы твоего тела соединены между собой как формы букв одна с другой» (Cit. in: Idel Moshe. Language, Torah and Hermeneutics in Abraham Abulafia. Albany: SUNY Press, 1989. P. 6). Произнесение согласных отражается на соответствующих членах тела, которые «подворачиваются». Зато гласные подобны шару или кругу (Ibid. P. 8). То есть относятся как раз к области «ужаса» — зияния.

371

Сочетание АО интересовало французского литератора и мистика Фабра д’Оливе, оказавшего влияние на Флоренского. Флоренский в трактате «Имена» пишет об этом сочетании как об «узле», «который соединяет, и точке, которая разъединяет небытие и бытие». Флоренский, цитируя Фабра д’Оливе, обращается к

...образу таинственного узла, который связывает небытие с бытием, дает один из наиболее трудных для понимания корней... По мере того, как смысл его обобщается, можно видеть, как из него рождаются все понятия о похотении, о вожделенной страсти, о смутном желании, по мере того, как он суживается, там можно открыть только чувство недостоверности и сомнения, которое угасает в союзе или (Священник Павел Флоренский. Имена, б. м.: Купина, 1993. С. 22).

372

Лосев А. Ф. Философия имени//Лосев А. Ф. Из ранних произведений. М.: Правда, 1990. С. 54-55. «Философия имени» была опубликована в 1927 году и могла быть известна Хармсу. Во всяком случае, некоторые идеи Хармса перекликаются с лосевским пониманием феноменологии имени.

373

См. первую главу, а также: Levin Ilya. The Fifth Meaning of the Motor-Car: Malevich and the Oberiuty// Soviet Union. Union Sovietique. V. 5. Part 2. 1978. P. 287-295; Жаккар, 103-107.

374

Бёме Якоб. Aurora, или Утренняя заря в восхождении / Пер. Алексея Петровского. М.: Мусагет, 1914. С. 117.

375

Там же. С. 118.

376

Там же. С. 118.

377

Органическая энергема «более глубоко воссоединяет разделенные части, чем это делает физическая энергема как такая» (Лосев А. Ф. Цит. соч. С. 56). Это новое единство он называет единством «для себя самой», то есть таким единством, которое еще нельзя назвать знанием, даже знанием самой себя.

378

Там же. С. 58.

379

Здесь можно указать на еще один возможный источник слова «малгил» — греческое «гиле». В России это слово использовал, например, тот же Лосев. В «Философии музыки» и особенно в «Музыке как предмете логики» (1927) он обозначает им то, что он называет «эйдетической материей». «Гиле» в чем-то похоже на энергему. Это обозначение неоформленности, темноты, «беспредметности» (Лосев буквально употребляет это понятие Малевича) как некоего эйдоса. Это эйдос чистой материальности, в случае с музыкой — чисто физической звуковой материи. Это эйдос до Логоса.

380

Это стояние Казимира — странное превращение художника в предмет собственного созерцания. Внутреннее становится внешним. Хармс пишет: «Растворю окно на своей башке». Для обозначения головы он выбирает слово «башка», по-видимому, только потому, что оно с помощью окна превращает голову в «башню». Казимир — это именно фигура мира как шара: «Нет площади поддержать фигуру твою». «Фигура» здесь также выбирается в силу амбивалентности значения этого слова — «человеческое тело» и «геометрическая, умозрительная фигура» одновременно.

381

Агалтон — по-хармсовски деформированное греческое «Агатон» (agathon), или, как принято говорить в России, — «Агафон». Агатон значит «благо» и в философской терминологии может пониматься как высший принцип бытия. Но Агафон — это и молодой трагический поэт, персонаж «Пира» Платона. В диалоге Платона он говорит об Эроте, как источнике творчества и связывает его с красотой и молодостью. «Эрот, — заявляет Агафон, — по природе своей ненавидит старость и обходит ее как можно дальше» (Платон. Пир, 195b / Пер. С. К. Апта// Платон. Соч.: В 3 т. Т. 2. М.: Мысль, 1970. С. 123). Если действительно Хармс имел в виду платоновского Агафона, то речь идет о подмене стариковской амнезии (см. об этом в главе «Падение») юношеским желанием, которое в своем роде также эквивалентно беспамятству и производит речь, внешняя красота которой, по мнению Сократа, лжива. Во всяком случае, тема желания сопровождает в стихотворении имя Агалтона.

382

О соотношении сущности и линии см.: Derrida Jacques. Ousia and Gramme: Note on a Note from Being and Time// Derrida J. Margins of Philosophy. Chicago: Chicago University Press, 1982. P. 29-68.

383

О «геральдической конструкции», то есть о такой структуре, в которой один текст как бы повторяет в «уменьшенном» виде другой текст, в который он включен, см.: Ямпольский Михаил. Память Тиресия. М.: Культура, 1993. С. 68-81.

384

Bernoulli Rudolf. Spiritual Development as Reflected in Alchemy and Related Disciplines // Spiritual Disciplines/Ed, by Joseph Campbell. Princeton: